Влюбленный Дед Мороз
Шрифт:
Подарки в обертках были великолепны — французская парфюмерия, швейцарский шоколад, итальянские шелковые чулки и многое, многое другое. Молодые люди сияли белоснежными улыбками.
Дамы пришли в совершенный восторг и восхищение. А ведь это было только начало вечера.
В половине одиннадцатого приехала Нина Соболева, празднично одетая, причесанная и накрашенная, но одна.
— А где же твои мужчины? — поинтересовалась Лилия, после того, как Нина развернула свой подарок, розовый шарфик от Tiffany из модного жатого шелка.
— Папа сказал,
— У него, как всегда под Новый год, какие-то важные дела. А Митька отпросился встречать Новый год к приятелю. Он так ныл и канючил, что ему будет скучно со взрослыми в Клубе, что я не могла отказать. Тем более что у приятеля день рождения (вот повезло родиться 31 декабря!), там будут еще дети их возраста, и родители приятеля обещали утром привести Митьку домой.
Лилия Бенедиктовна удовлетворенно кивнула. Она не имела ничего против того, чтобы Митя Соболев отсутствовал на их вечеринке, а что касается Александра Васильевича, то чего-то подобное она ожидала.
Главное, что он появится. Пусть даже ровно в полночь. Он обещал — значит он появится.
Нина, привлеченная звуками музыки и мужскими голосами, последний раз поправила на полных обнаженных плечах новый шарфик и поспешила в комнаты.
Лилия Бенедиктовна знала совершенно точно, что в помещении Клуба всего четыре комнаты: ее кабинет, приемная с закутком для секретарши, гостиная и «деловая», то есть, комната для занятий. Плюс прихожая, кухня и санузел. Все.
Очень простая планировка: приемная и кабинет по коридору направо, все остальное — по коридору налево. Кухня и санузел — прямо.
В такой планировке совершенно невозможно запутаться или заблудиться. Тем более после трех лет пребывания в этих стенах, пребывания напряженного, насыщенного женскими надеждами, мечтами и переживаниями.
И все же Лилии, когда она около одиннадцати часов решил сделать обход своих владений, показалось, что она очутилась в каком-то другом, ранее незнакомом ей месте.
Толкнув дверь, за которой, по ее представлениям, должна была находиться «деловая», Лилия в нерешительности замерла на пороге. Ни книжных шкафов у стен, ни стеллажей с материалами, ни раздвижного стола посредине, ни большого прозрачного ящика в углу для занятий песочной терапией здесь больше не было. Всю противоположную стену занимал большой экран с зимним видом — хрустальные деревья и просвечивающая сквозь них ледяная гладь замерзшей реки или озера. В углу, у сугроба, сидел заяц-беляк, совсем как живой. Того и гляди порскнет под тяжелые еловые лапы, только его и видели.
Потрясающего качества изображение подсвечивалось мощным софитом, которым руководил молодой человек в кожаной жилетке, больших темных очках и клетчатой бандане. Присмотревшись, Лилия узнала в нем одного из стажеров, сменившего
— Дверь закройте! — не оборачиваясь, сердито крикнул молодой человек.
Лилия, секунду поколебавшись, вступила в комнату и закрыла дверь у себя за спиной.
Молодой человек продолжал колдовать с софитом. На экране наступил то ли закат, то ли, наоборот, рассвет. Во всяком случае, деревья, река и заяц окрасились нежным золотисто-розовым светом.
— Теперь хорошо, — одобрил молодой человек. — Мария, вы готовы?
Из-за белой ширмы, помещавшейся в углу, где раньше жил ящик с песком, выступила Маришка в костюме Снегурочки.
Точнее, как и молодые Деды Морозы, в облегченном варианте праздничного костюма. То есть на ней была голубая шапочка с пришитыми к ней льняными косами. А остальную одежду заменяло обшитое белым мехом голубое бикини и высокие, до колена, голубые ботфорты на десятисантиметровых «шпильках». Надо признать, выглядела Маришка потрясающе.
У ног Лилии Бенедиктовны послышался нетерпеливый вздох. Лилия, вздрогнув, посмотрела на пол и только теперь заметила сидящую на разбросанных по ковру турецких подушках Ирочку. Ирочка также была очень хороша в лиловом с золотом прозрачном газе и золотой диадеме на вороном парике с длинными распущенными волосами — видимо, ей предстояло исполнять роль восточной танцовщицы. Лилия ободряюще кивнула ей и прижала палец к губам.
Как только Снегурочка на экране кончила обниматься с зайцем, а молодой человек отошел от фотоаппарата и мановением руки сменил зимний лес на южную ночь с фонтаном, розами и золотым полумесяцем на прозрачно-зеленом небе, Лилия нашарила дверную ручку и осторожно вышла.
В коридоре было тихо и пусто, лишь под самым потолком крутилась, сыпля золотыми и серебряными искрами, заблудившаяся шутиха.
Покачав головой, Лилия отправилась в приемную. Перед тем как зайти, осторожно приоткрыла дверь и заглянула одним глазком.
Приемная была как приемная. По крайней мере, на первый взгляд. И располагалась она там, где должна была быть. Лилия вздохнула с облегчением и вошла.
Часть приемной до стола секретарши точно была прежней. А вот дальше…
…В ослепительно-белый под рыжими пальмами берег плескалась волна. В воздухе пахло солью и водорослями. Кричали невидимые чайки. Темно-голубая гладь тропического моря на горизонте совершенно сливалась с небом.
Это остров, подумала Лилия. Тихий. Пустынный. Необитаемый. Только море, пальмы и небо.
Днем +30, ночью + 25. Кокосы в качестве еды и питья. Чайки в качестве собеседников.
Лилия расстегнула шубку и вытерла со лба выступивший бисеринами пот.
Она должна быть где-то здесь. Ну да, конечно, вон она — лежит прямо на песке в пальмовой тени. Отсюда не рассмотреть, но, кажется, на ней даже нет купальника. А впрочем, зачем ей купальник — на необитаемом-то острове?