Влюбленный эльф
Шрифт:
Укушенные пряди президента начали извиваться и бесцельно разбрызгивать вокруг себя магическую энергию. Остальные пряди сконцентрировались и вцепились в аспида, пытаясь оторвать его от себя. Отдельные раскаленные волосинки и целые пряди, подобно нитям накаливания, витали по воздуху и постепенно прогорали.
Несмотря на изрядный шум, охрана в кабинет не заглядывала: все знали буйный невоздержанный характер президента и не желали испытывать его на себе.
— Ты… — задохнулся Зуриэль.
После этого волосы отшатнулись прочь — но только для того, чтобы нанести боевой удар. Магическая защита, выставленная Ариэлем, не выдержала,
Все-таки Ариэль победил — впрочем, не сам юноша, совершенно не соображавший, что творит, а его более молодой организм, резко и неожиданно для отца ослабивший хватку. Когда охнувший Зуриэль откинулся в кресле, Ариэль резко рванул на себя. Зуриэль не удержался и был выволочен из-за стола на середину комнаты, увлекая за собой находившиеся на столе бумаги и канцелярские принадлежности.
Не помнящий себя ковник приподнял отца в воздух и обмотал пряди вокруг его шеи — так, что ноги президента, не находя опоры, смешно — совсем как некогда ноги президента Бонбоэля — болтались в воздухе, а руки пытались ослабить сдавливающие шею тугие кольца.
— Отдай мне Мюриэль, отец!
— Она умрет! — прохрипел президент.
Ариэль опомнился и отбросил отца в сторону, затем, взбешенный, выбежал из кабинета.
Десять сотен мгновений назад, идя к отцу, он намеревался выпросить освобождение Ариэль, сообщив, что информации «Эльфийского единорога» не стоит доверять. Видимо, должность президента предусматривала иной взгляд на ситуацию, с чем Ариэль не мог смириться. Теперь положение изменилось: Ариэль не знал, что предпримет отец в ответ на его демарш, но сейчас его интересовала лишь жизнь Мюриэль, томящейся сейчас в тюремной лекарне. Он должен освободить девушку — должен, и все тут!
Голова еще плохо соображала, а кончики крыльев тряслись, поэтому Ариэль с полчаса посидел в скверике, наблюдая за гуляющими с детьми мамашами и проезжающими единорогами. Он чувствовал, что наступил переломный момент в его жизни — с этого момента все должно измениться, стать другим — в лучшую или худшую сторону, оставалось неясным. И еще оставалось неясным, что предпринять: а что предпринимать что-то необходимо, причем срочно, не вызывало сомнений.
Пленных он еще вчера передал представителям пенитенциарной системы — сейчас пленные находились под надежной охраной, в ожидании обвинения и суда. Мюриэль положили в тюремную лекарню — впрочем, прогноз на исцеление ожогов был благоприятным, Ариэль предварительно навел справки.
Нужно идти в тюремную лекарню — поговорить с Мюриэль, пока отец не принял меры… если еще не принял…
Внезапно Ариэля осенило. «Эльфийский единорог» подсказал ему
Ариэль вскочил со скамеечки, отвязал щиплющего травку Велосипеда и поскакал в пенитенциарное заведение, в надежде, что статус президентского сына и полковничьи нашивки откроют ему дорогу в любое узилище.
3.7. В тюрьме
Тюрьма, располагалась на другом конце города, но Велосипед, понукаемый ударами пяток в бока, доскакал за одно мгновение. К тому времени Ариэль уже решил, как станет действовать.
Тюрьма представляла собой деревянное здание с двойной обшивкой и забранными решеткой окнами, охраняемое силами гвардейской части. Гвардейцы не ладили с военными и подчинялись непосредственно президенту, но именно на это, также на всемогущие полковничьи нашивки, рассчитывал Ариэль. Его физиономия была слишком хорошо известна в Эльфийской конгломерации, а звание позволяло проявлять интерес к таким важным государственным делам, как содержание преступников. Сильно путала карта передовица в «Эльфийском единороге», прямо утверждающая, что готовится побег пленницы, но Ариэль надеялся, что всерьез газетную утку не воспримут. Собственно, заготовленная им легенда данный скользкий момент позволяла обратить в свою пользу, а в противном случае…
Ариэль всей душой жаждал вернуться в свою воинскую часть № ААА и заняться в ней повышением воинский дисциплины, но понимал, что никогда этого не сделает. Решающий шаг состоялся, а какой он — несущий благо или гибель — выяснится позднее.
Нимало не скрываясь, Ариэль подъехал к тюремному входу, возле которого находился часовой эльф, и привязал животное к близлежащему кусту, затем обратил внимание на самого часового. Гвардеец, намного выше Ариэля, с раскрученными над головой волосами, продолжал вытягиваться по стойке смирно.
Мгновение Ариэль наблюдал за часовым, потом показательно вспылил:
— Почему не докладываете, лейнант? Не видите, кто перед вами?! Да как вы смеете?!
Часовой дернулся и доложил:
— Лейнант Эгардэль, охраняю вверенный мне вход.
— Командир на месте?
— Так точно, гражданин ковник.
Ариэль толкнул дверь и прошел внутрь тюрьмы, начинавшейся, как большинство зданий с ограниченной посещаемостью, с внутреннего поста охраны.
— Командира ко мне, живо, — бросил Ариэль, даже не взглядывая на служивых.
Один из гвардейцев убежал за командиром, тогда как второй остался стоять навытяжку — видимо, на всякий случай: согласно военному уставу, он не был обязан подчиняться войсковому ковнику.
Через сотню мгновений появился командир тюрьмы — невысокого роста и немолодой светлый эльф с потрепанными крылышками. Увидев перед собой президентского сына, поднял брови, представился и вежливо поинтересовался:
— Гвардии ковник Мардибэль. Чем могу быть полезен, коллега?
— Президентская проверка! — отчеканил, раздувая ноздри, Ариэль. — Нам лучше пройти в ваш кабинет, — и бросил многозначительный взгляд на вытянувшихся гвардейцев.