Влюбленный упрямец
Шрифт:
– Привет, Мартина. – (Ее кузина не отрывала взгляда от большой кастрюли, стоявшей на плите.) – Ты сдала экзамен?
– Да. Все оказалось легче, чем я ожидала. – Мартина вынула из кастрюли приготовленные на пару тамали [1] и поставила на стол. Потом оглянулась. – Малышка, что с тобой случилось?
Элли покачала головой, сбросила шубу и мокрые перчатки и протянула руки к старинной, но благословенно теплой плите.
– Долгая история. Достаточно сказать, что я налетела на мистера
1
Мексиканское блюдо из толченой кукурузы, мяса и красного перца. – Прим. перев.
– Ну... только один. Это для завтрашних гостей. А кто такой мистер Грубиян?
– Никто. – Элли пожала плечами. Судя по тонким кожаным перчаткам и дорогому лимузину, он, очевидно, богат и испорчен. Он вдруг решил, что она не стоит времени и усилий и не надо быть с ней вежливым. Опустившись в кресло, она откусила тамали.
– Ммм, Мартина, это фантастика! Лучше, чем делает твой отец. Тебе бы надо этим торговать. Ты бы сделала состояние.
– Мне нравится готовить... но не в таких количествах. – Мартина быстро разложила тамали на стеклянном блюде. – Как сегодня в галерее шел бизнес?
– Неплохо. Подходило много людей. Я договорилась с одной парой об уборке дома. И продала скульптуру. – Элли осторожно отломила кусочек тамали и наблюдала, как поднимается в воздух тоненькая струйка пара. – Покупательница сказала, что скульптура напоминает о чувстве, какое у нее появилось, когда она первый раз влюбилась. Но когда я назвала цену, она призналась, что не может позволить себе такую вещь, и попросила сделать скидку. Я согласилась на очень небольшую. А у нее оказалось совсем мало денег, половина цены, и...
– И ты отдала скульптуру фактически даром. – Мартина покачала головой. – Ты не умеешь выторговать даже цент. Эрнандес без гена торговли – это неестественно.
– Я постепенно исправляюсь. – Элли состроила гримаску.
– Да, конечно. По-моему, ты говорила, что мистеру Фогелю придется закрыть галерею, если она не начнет приносить доход.
Элли закусила губу. Да, это чистая правда. Пугающая. Последние три месяца галерея не оправдывала себя. Если в самое ближайшее время она что-нибудь не придумает, мистер Фогель свернет бизнес. Что будет с Томом, Бертрайс и другими художниками, которые выставляют в галерее свои работы? Что будет с ней самой? Элли любила свое дело.
Придется постоянно наводить порядок в чужих домах. Зато тогда она сохранит галерею, где случаются сотни волнующих событий. Приходят художники. Приходят покупатели, чтобы вырваться из своего обыденного существования и посмотреть на мир в другой перспективе. Перспективе линий, формы и цвета...
– Тебе нужна реклама. Бизнес держится на рекламе. – В колледже Мартина специализировалась в маркетинге и считала себя в двадцать один год крупным специалистом. –
– То есть подлизываться к богатеям и их женам, – сморщила нос Элли.
– Какой ты сноб, Элли.
– Я не сноб!
– Когда речь идет об искусстве, ты сноб. Вспомни ту женщину, что приходила вчера в галерею...
– Мартина! Я же говорила тебе, что она заявила...
– О да, она хотела знать, стоит ли вкладывать деньги в живопись. Элли, разве это преступление – хотеть побольше заработать?
– Если ей нужны доходы, пусть скупает недвижимость. – Элли оглянулась и посмотрела на обшарпанную кожаную софу в гостиной и множество произведений искусства, покрывающих каждый свободный сантиметр стены. – Искусство не приносит денег.
– Элли, – вытаращила глаза Мартина, – тебе следовало подобрать что-нибудь и продать этой женщине, а не предлагать ей отправиться в другую галерею. Ты должна мыслить как бизнесмен. – Мартина поставила тамали в холодильник и занялась сумкой и свертками кузины. – Ты купила мне журнал?
– Да, он где-то там. – Элли рассеянно жевала. Может быть, Мартина права, а она сноб, когда речь заходит об искусстве? Ей не нравится, если покупатель смотрит на картину и видит цифры и доллары. Но нельзя требовать, чтобы люди ценили живопись и скульптуру так, как хочется ей.
– Хорошо, Мартина. Я буду холодной, твердой, безжалостной...
– Достаточно, если ты будешь просто практичной... Что это? – Мартина присвистнула.
Элли увидела, что кузина смотрит на содержимое плоского атласного футляра.
– Что ты натворила, Элли? Обчистила банк?
Элли подошла ближе, и у нее перехватило дыхание. Изумруды и рубины ярко сияли, так что в квартире стало светлее.
– Боже милостивый, – пробормотала Элли. – Это, должно быть, принадлежит тому мужчине, мистеру Грубияну.
– Вряд ли он обрадуется, когда обнаружит пропажу, – заметила Мартина.
– Вряд ли, – согласилась Элли. – Интересно, кому он купил безобразное ожерелье? Жене? Трудно представить высокомерную светскую особу, рискнувшую надеть такую безвкусицу. Любовнице? Похоже, – сморщила она нос.
Она прочитала имя ювелира на атласной обшивке крышки.
– Боюсь, завтра придется ехать к ювелиру. – Элли вздохнула. Завтра канун Рождества. А она еще должна убраться в двух домах и навести порядок после вечеринки у тети и дяди.
– Парень, должно быть, богатый, – Мартина покосилась на Элли. – Интересно, кто он.
– Понятия не имею. – Элли и не хотела знать.
– Ммм. – Мартина изучала выражение лица кузины. – Наверное, старик.
– Нет. Может быть, ему лет тридцать.
– Тридцать! Совсем неплохо. Симпатичный?
– Я так не думаю, – солгала Элли. На самом деле ее первое впечатление – какой привлекательный мужчина. Когда она увидела его озабоченное лицо, сердце сделало странный маленький кувырок. Он казался таким дружелюбным. Серые глаза улыбались... И вдруг без всякой причины они стали похожими на кусочки льда.