Вмерзшие в S-T-I-K-S
Шрифт:
Я занял верхнюю койку. Парни соответственно расположились снизу. Спальники были раскатаны заранее, так что мы просто запихали в них свои тела и синхронно зажужжали молниями.
Я уставился в потолок, где тускло светил крохотный диод ночной лампы.
Для первого дня все прошло не плохо. Все-таки, мы еще только учимся взаимодействовать. В слаженных группах иногда даже команды не нужны. Каждый член отряда интуитивно знает, что и в какой ситуации ему делать. И тогда получается эффект синхронности, когда подразделение действует как единый организм. Нам до такого
***
Проснулись в 5:45. Утренние сборы прошли как в тумане. Что-то ели. О чем-то говорили. Когда вышли в общий зал, узнали, что в меньшей группе уже отбыли трое из четырех. А ребята Черныша тоже потихоньку готовились на выход.
Мы договорились выйти вместе. Так будет безопасней. Тем более, что по легенде мы идем на север. Так что наши пути в любом случае должны разойтись.
Черныш, предложил подбросить нас пару километров, на снегоходах. Мы, конечно же, согласились. Вышли из бункера, разбились на две четверки и побежали к ближайшему лесу, до которого было метров двести. Оказалось, у парней там были припрятаны снегоходы.
– Цепляйте тросы. – сказал Черныш.
Я недоумевающе посмотрел на него.
– Понятно. – ответил он смерив меня взглядом. И достал из багажника тканевый ленточный трос и зацепил за нижнюю часть снегохода. А второй конец, с креплением как на водных лыжах вручил мне.
– Теперь вкурил? – спросил рейдер.
– Угу. – только и осталось сказать мне. Воронцов уселся вторым пассажиром к одному из бойцов. А мы с Салагой разложили сноуборды и поехали на буксире. Насколько это безопасно даже думать не хотелось. Ну, раз они с собой специально для этого даже тросы возят, то, наверно, все же безопасно.
Так мы двигались по ущелью километров пять на север. Лишь один раз остановившись, чтоб в девять стволов расстрелять начинающего сугробника. Затем, нам открылась просторная равнина с пролесками, сопками и парочкой крохотных озер вдали. Долго проехать не удалось, Салага налетел доской на спрятавшийся под снегом пень, и это событие посчитали знаковым.
Я отдал Чернышу последний живой борд в знак благодарности. На том и попрощались. Они свернули налево, а мы пошли прямо, укрывшись в мелком сосняке.
– Запускай дрон. – тут же скомандовал я. – Держи высоко. Сначала за этими полетай, потом весь путь по которому сюда ехали просканируй. И даже дальше чуток, туда, куда следы вышедшей перед нами группы ведут.
– Дальности не хватит. – заявил Салага.
– Значит, в режиме записи пусть слетает.
– В чем дело? – спросил Воронцов.
– У второй группы четыре человека было, – начал изъяснять я свои подозрения, – почему ушли только трое?
– Да мало ли. Может они и не вместе были. А так чисто до перевалочного дошли.
– Может. Только почему их следы уходили на юг, если они только вчера от Цитадели добрались сюда. Зачем обратно возвращаются?
– Без понятия. – развел руками Воронцов.
Салага тем временем уже запустил дрон. Мы углубились в лес. Повсюду были мышиные и заячьи следы. Испуганная сова вспорхнула с ветки, демаскировав
Так и прождали наш летательный аппарат минут сорок. Потом еще полчаса просматривали запись, след уходил на юг, насколько хватило дальности полета дрона. Эх, надо было у ребят в бункере спросить во сколько та тройка ушла. Похоже, ложная тревога.
– Давай ка еще его по округе погоняй на пределе действия связи и по маршруту. В него бы еще тепловизер. Тогда за такую технику оплату в горохе можно брать по весу. – сказал я.
Прождали еще полчаса. Я внимательно смотрел экран планшета и иногда давал команду подкорректировать курс. Следы все же были. Далеко впереди, мы не стали опускать дрон слишком низко, чтоб не привлечь внимание возможного противника, поэтому разглядывать пришлось увеличенную картинку, естественно потеряв в четкости.
– Тут не понятно человеческие это или зараженного. – сказал Салага.
– Угу. Но все равно держимся на стороже.
Мы снялись с позиции и прошли еще несколько километров пока не укрылись в очередном пролеске и решили устроить небольшой привал, заняв почти аналогичную прошлой позицию.
Воронцов вызвал меня по рации.
– На приеме. – отозвался я.
– Меня в дороге предчувствия мучали. Сейчас только дошло, что это было. Ощущение чужого глаза давило.
– Тогда еще пять минут сидим и выходим. Действуем по первой схеме.
Это значит, что мы сейчас разделимся. Если противник есть, то он наблюдает за лесом, в котором мы укрылись, с сопки примерно в полукилометре впереди. И на ней же он и попытается нас перехватить. Потому, что, через нее единственный путь на север. По бокам горы. С востока сплошные скалы, а с запада слишком открытая равнина, почти без пролесков.
Как бы я поступил, если б сам на себя готовил засаду? Оставил бы стрелка на вершине сопки. Дождался бы, когда мы начнем подниматься, затем двоих бы пустил к нам в тыл, чтоб отрезать путь к отступлению. И все – мы под перекрестным огнем. Это если учесть, что их трое, а не больше. А вдруг четвертый с базы ушел. И сейчас где-то позади нас.
– Ворон Тритону. Как принимаешь?
– На пятерку. Прием.
– Давай к нам. Прием.
– Есть.
– Конец связи.
Воронцов спустился, и я изложил парням свой план. На случай если нас все же ждут.
– Не ну ты параноик. – сказал Салага. – Если так дело пойдет. Мы к вечеру и пяти километров не осилим.
– Не бухти. Тиши едешь, живым будешь. – чуток подкорректировал я поговорку. – Насколько у твоей птички манипуляторы подвижны?
***
Рюкзаки, мы освободили, а все добро оставили в лесу и выдвинулись с Салагой вдвоем. Пересекли открытый участок и начали подниматься по поросшей сосенками сопке. Держались на приличном расстоянии друг от друга. Как я не вглядывался, никаких следов не заметил. Хорошо, если это просто паранойя, но с другой стороны плохо. Придется за пожитками возвращаться.