Вмешательство извне
Шрифт:
Крутов вспоминал это, наблюдая за тем, как экипаж корабля «грузился» в капсулы. Выглядело это так: человек подходил к ячейке с капсулой, дотрагивался до неё, капсула «протаивала» внутрь, обнажая пилотский ложемент, человек входил в капсулу, она зарастала и, отделившись от стены, зависала над полом, пока происходила настройка на параметры пилота.
Некоторые уже вовсю экспериментировали с формой своих боевых машин, сменяя овал на куб, шар, миниатюрный истребитель. А трое шутников пошли ещё дальше, явив пред светлы очи начальства робота-трансформера, огромную гориллу и закованного в силовую броню
Крутову больше всего понравилась горилла, глядя на которую он усмехнулся. А потом сказал:
– Так, отставить метаморфозы! Форма капсул – бронекостюм со знаками различия российской армии!
Горилла и трансформер «потекли» вместе с остальными кубами, шарами и овалами, плавно приняв вид суровых, закованных в камуфляжного цвета кибернетическую броню, воинов, у каждого из которых на правом плече красовался российский флаг и звёздочки звания. Преобразились все. Кроме космодесантника, правый наплечник которого лишь окрасился в цвета государственного флага, а на левом проступили звёзды сержанта...
Раздался смешок – Крутов обернулся – это подошёл Звягинцев.
– Похоже, все в сборе, – сказал он.
– Да, – кивнул Сергей Иванович, косо поглядев на «космодесантника». – Раз уж и ты здесь, мы можем выступать, – на этот раз кивнул учёный. – Кондрат, приготовь пустые капсулы к бою. Будешь вести их.
– Слушаюсь, – ответил ИИ, и в тот же миг все капсулы, остававшиеся в ячейках, со щелчком, одновременно и до жути синхронно отделились от стен, зависнув в воздухе. Две услужливо подплыли к Крутову и Звягинцеву – те быстро забрались в «големов» и тоже превратились в суровых бойцов, закованных в футуристические бронескафандры.
– Итак, наша задача – пробиться сюда, – сказал Крутов, взмахнув рукой – в воздухе перед ним сразу возникла светящаяся схема Левиафана с обозначенной в его центре светящейся точкой, на которую и указывал глава ФСБ. – Предположительно именно там находится главный реактор этой посудины. Уничтожив его мы сломаем хребет вторжению ящеров... Однако нам доподлинно не известно, что находится там, куда мы направляемся. Поэтому мы должны быть готовы ко всему. Вопросы есть?
Вопросов ни у кого не было.
– Тогда выдвигаемся, – махнул рукой Сергей Иванович, и довольно проворно для своих нынешних габаритов зашагал к воротам ангара, расползавшимся в стороны, открывая взгляду раскуроченные и расплавленные внутренности Левиафана, а так же огромную «занозу» «Затмения», вонзившуюся в тело этой гигантской станции. Вокруг союзного корабля мельтешили сотни биомехов самых разных форм и размеров, поливая его огнём из всех орудий, пробивая бреши в корпусе и без того истерзанного корабля. Некоторые уцелевшие турболазеры вели по ним огонь, но биомехи были слишком малы и быстры и импульсы ещё больше уродовали Левиафан изнутри...
Похожая ситуация была и с «Невским», но его система защиты пока справлялась, отгоняя и уничтожая назойливых «медуз», «кальмаров» и прочую живность огнём из скорострельных зенитных турелей.
– За мной, – скомандовал Крутов, осмотревшись, и сиганул в гигантскую пропасть между «Невским» и колоссальной тушей «Затмения», извергавшей искры и дым. Он
Оракул смотрел в волшебное Око уже почти час, неотрывно наблюдая за происходящим в Меридиане, как Совет привык звать весь тот мир. И то, что маг видел, наполняло его сердце скорбью и печалью. Столько смертей! Столько жертв! Потрясение его было ни с чем не сравнимо. Даже с тем удивлением, которое испытали Тибор, Люба, Галенор и Оракул Заветного города, когда Химмериш явился к ним – к каждому по-очереди, ибо все они были в разных мирах. И всех он просил о помощи. И все они, несмотря на удивление, граничащее с неверием, и массу вопросов, что вертелись на языке, согласились. Не могли не согласиться, ведь теперь, когда оказалось, что Химмериш жив, у них возродилась надежда на лучшее. Но особенно была рада Галенор, духовные раны которой, вызванные гибелью Главы Совета Кандрокара, мучали её с тех самых пор.
Сейчас все они были в Предвечной цитадели, всё так же величественно парившей средь облаков в центре вечности, на перекрёстке миров. Или это была всего-лишь планета? Кто знает...
Маги сразу обратили внимание на то, как изменилась Цитадель – ранее казавшаяся вычурной и воздушной, она приобрела тяжеловесную монументальность и строгость. И хотя процесс восстановления ещё не был до конца завершён – кое-где башни, залы и стены оставались эфемерны и призрачны, но уже было ясно – новая крепость не будет похожа на прежнюю, сгоревшую в пламени ядерного взрыва, ни внешне, ни внутренне. Здесь теперь всё было иным. Более... суровым.
– Это ужасно, – прозвучал за спиной Оракула женский голос, заставив мага обернуться, оторвавшись от созерцания космической битвы – позади стояла Галенор. Она тоже смотрела в волшебное Око.
– Да, – тихо сказал маг, кивнув. – Никогда не думал, что на долю Совета и миров, что под нашей защитой, выпадут такие суровые испытания.
– Что вы видели там? – спросила женщина, указав на Око – огромную сферу со створками навроде век и «зрачком» из чистой энергии времени – никто, кроме Оракула, не мог смотреть в Око дольше мгновения, не рискуя потерять рассудок.
– Битва за Меридиан среди звёзд всё ещё идёт. Но она проиграна – у противника осталось больше звёздных кораблей. Ящеры теснят наших союзников... А их чудовищный искусственный мир уже близок к Меридиану.
– Что будет, если..., – Галенор замолчала.
– Конец всему, – со вздохом ответил Химмериш.
– Вам это сказал Странник?
– Как и многое другое, – кивнул Оракул. – Впрочем, чтобы понять, какова может быть цена поражения для всех нас, достаточно лишь на миг взглянуть на то, что происходит.