Вместе и врозь
Шрифт:
— А потом?
— Потом я возьму твои груди и стану гладить и дразнить твои соски до тех пор, пока ты не начнешь умолять взять тебя… Пока я не захочу тебя так сильно, что сам испугаюсь, как бы не причинить тебе боль. Потому что я буду знать: наш секс будет горячим, страстным, и мне захочется исследовать каждый дюйм твоего тела, попробовать тебя на вкус…
— Николас… — сдавленно прошептала Мег, когда его пальцы занялись пуговицами на ее рубашке.
— Что, сладкая моя? Ты ведь знаешь, как я тебя хочу? А ты, ты так же сильно меня
Пальцы Николаса с чувственной медлительностью скользили по ее коже, заставляя Мег трепетать от желания. Она жаждала его ласки, прикосновения его губ. По телу Мег прошла волна дрожи.
— Скажи, — прошептал Николас, — сегодня ночью, лежа в постели, ты будешь думать обо мне так, как я о тебе думаю, представляю твою нежную кожу, твой вкус, представляю эти сексуальные звуки, которые ты издаешь, когда возбуждена?
Еще секунда, поняла Мег, и он перейдет от слов к делу, а тогда пути назад уже не будет. Но ведь он просто играет со мной, развлекается, на самом деле у него нет ко мне никаких чувств… Может, сейчас он меня и хочет, но завтра все начнется сначала, он снова станет надо мной иронизировать… Разум Мег вцепился в остатки ускользающей связи с реальностью, и она хрипло прошептала:
— Мы не можем, мы не должны… Николас, мы ведь враги.
— Враги? — Он медленно убрал руку и отстранился. — Враги? Вот, значит, как тебе это представляется? Что ж, пожалуй, ты права.
Не сказав больше ни слова, Николас развернулся, быстро вышел из кухни и очень тихо закрыл за собой дверь.
Мег очень хотелось позвать его, остановить, но она сумела сдержаться. Словно почувствовав ее состояние, Джек подошел к Мег и лег рядом. Она машинально погладила пса по голове и удивилась, откуда на шерсти взялись какие-то капли. Только потом Мег поняла, что это ее собственные слезы.
Я плачу? Из-за Николаса? Какая глупость! Этак я еще воображу, что влюбилась в него! Но этого просто не может быть, я слишком здравомыслящая женщина, чтобы совершить такую глупость!
7
Тот день не задался с самого утра, мрачно вспоминал Николас спустя двадцать четыре часа после события, которому суждено было навсегда изменить его жизнь.
Для начала он сделал то, чего с ним отродясь не бывало, — проспал. В то утро Николас проснулся поздно, с предчувствием ужасной головной боли и еще более ужасного настроения.
По крайней мере, отчасти его отвратительное настроение было вызвано сном. Ему приснилась Мег, приснилось, что она нарочно возбуждает его, а потом убегает, дразнит своим обольстительным обнаженным телом, но не позволяет прикоснуться. Сон был настолько отчетливым, что, просыпаясь, Николас почти ощущал присутствие Мег в своей кровати.
Он сел и раздраженно отбросил одеяло. Если лежать и снова и снова прокручивать в памяти сны, ничего путного из этого не выйдет. Он встал и хмуро поплелся в ванную.
У Мег день начался не лучше. Во время прогулки
Вернувшись домой, Мег положила Джеку в миску еду, и в это время зазвонил телефон. Звонок оказался не из приятных: Бриджит не смогла найти одну историю болезни и попыталась обвинить Мег в небрежности, а она точно знала, что после приема поставила историю болезни на место.
Закончив телефонный разговор, Мег обнаружила, что Джек куда-то исчез. Николаса тоже не было видно, вероятно, он встал раньше и ушел еще до того, как Мег повела Джека на прогулку.
В последнее время его поведение оставляло у Мег не только чувство неудовлетворенности, но и заставляло задуматься, почему она так реагирует на этого мужчину, почему ей постоянно хочется, чтобы он был рядом. Она в тысячный раз повторяла себе, что не влюблена в Николаса, когда до нее донесся его рассерженный голос, затем шум возни, хлопок двери черного хода и зловещий негромкий оклик:
— Джек!
С тревожно бьющимся сердцем Мег поспешила на лестницу, да так и застыла на месте. Джек бежал вниз по лестнице, держа в зубах… Мег зажмурилась и стала молиться, чтобы искореженный и изжеванный ботинок, который Джек нес с гордым видом, словно охотничий трофей, не оказался бы ботинком Николаса, но надеяться было не на что: ботинок явно мужской, а в доме других мужчин, кроме Николаса, нет.
Джек положил трофей у ног Мег, встал рядом и преданно посмотрел на нее, ожидая награды. У Мег упало сердце. На прогулке она бросала палку и хвалила Джека, когда тот приносил ее обратно, и вот теперь… Она подняла голову и увидела Николаса.
— Полагаю, это ваша работа, — угрожающе произнес он.
— Я… он… — Мег замолчала, потом строго посмотрела на Джека и еще более строго сказала: — Очень плохо, Джек.
Хвост пса поник, счастливый блеск в глазах погас. К горлу Мег подкатил комок — так ей стало жаль Джека. Вероятно, бедняга посчитал, что выполняет ритуал, которому она сама его научила.
— Этот чертов пес… — начал Николас, но Мег, испугавшись того, что он может сказать, перебила его и бросилась на защиту Джека:
— Он не нарочно испортил ваш ботинок, в Джеке просто проснулся охотничий инстинкт.
Брови Николаса поползли верх.
— По отношению к моему ботинку?
— Это потому, что он относится к вам, как к члену своей стаи, и…
— Вы хоть представляете, сколько стоят эти ботинки? Они кожаные, ручной работы…
Кожаные ботинки ручной работы. Мег совсем пала духом. Разумеется, она обязана возместить убытки, хотя и не хозяйка Джеку. Мег с тоской прикинула, какую сумму придется выкроить из своего довольно скудного бюджета…
— Я вам за них заплачу, — быстро сказала она.