Вместе поневоле
Шрифт:
Кого она обманывает! Нельзя просто уйти, без перспектив трудоустройства – как она погасит кредит на дом в конце месяца? Как купит Саманте новую одежду и обувь, когда та в очередной раз перерастет все свои вещи? Ее родителям просто-напросто не потянуть таких расходов. Предприятие, на котором ее отец отработал больше двадцати лет, остановило производство в прошлом году, и ему пришлось устроиться охранником в местный супермаркет. Ее семья и так не в лучшем финансовом положении – она не будет просить их о помощи.
Кара понимала, что должна остаться в отеле, пока не подыщет себе
Сумка с неоконченным вязаньем стояла у входной двери, но Кара решила оставить пока шарф в покое и последовать совету Джейсона: исследовать чердак. Она начала медленно подниматься по крутым ступенькам – на сегодня уже достаточно несчастных случаев.
Свет одинокой лампочки озарил горы коробок. Чувствуя себя ребенком в рождественское утро, она взяла одну и потащила на единственное более-менее свободное место у лестницы. Открыв крышку, Кара увидела кучу старой одежды: штаны, рубашки, футболки, платки. И все было не в лучшем состоянии. Ради чего бабушка Джейсона сохранила эти тряпки?
Тут ее осенило: она отплатит своему спасителю услугой за услугу – поможет разобрать все эти вещи. Девушка сбегала вниз за ручкой и пометила коробку: «Одежда на выкид».
Так она распаковывала коробку за коробкой с газетами и журналами, изношенными вещами, полотенцами, всяким хламом и помечала их как ненужные.
Несколько часов спустя на чердаке стало заметно просторнее. Очень многие коробки действительно придется выбросить – вот Джейсон будет рад. Однако некоторые вещи были все еще в неплохом состоянии. Кара чувствовала, как усталость постепенно накатывает на нее. Она решила открыть последнюю оставшуюся коробку и надеялась все же обнаружить внутри какой-нибудь роман, с которым устроится в уютном кресле у камина перед сном.
Внутри под слоем папиросной бумаги лежали разноцветные стеклянные шары ручной работы. Они сверкали и переливались всеми цветами радуги. Увидев их, Кара заулыбалась, как дитя, обнаружившее клад в саду.
Она аккуратно завернула каждый в отдельную бумажку и пообещала себе, что не допустит, чтобы эти сокровища оказались на помойке. Возможно даже, придется забрать их домой, ведь Джейсон ненавидит Рождество.
На самом дне затерялся носочек из красного войлока с окантовкой белого меха. Кара достала его и прошлась указательным пальцем по аккуратно вышитому золотыми нитками имени «Джейсон». Эта вещь была сделана с любовью.
Кара решила, что пришло время этому ворчуну наверстать упущенное и почувствовать магию Рождества.
Джейсон смотрел на стопку корреспонденции без малейшего интереса. Все его внимание было сосредоточено на странных звуках, доносящихся из соседней комнаты: что-то громко стукнуло, а затем упало. Он попытался вспомнить, куда положил чековую книжку. Снова какой-то шум. «Чем она там занимается?»
Он не собирается выходить из кабинета – Кара не зовет его, значит, не нуждается в помощи. Джейсон отказывался признать, что попросту хочет скрыться от странного ощущения,
Бамс!
Он вскочил, кресло резко откатилось назад, врезавшись в комод. Джейсон бросился в гостиную. Он не мог поверить своим глазам: Кара застряла в дверном проеме в обнимку с елью.
– Так и будешь стоять как вкопанный или все-таки поможешь мне?
– Что ты делаешь?
– Следую твоему совету – развлекаю себя.
Она протолкнула дерево вперед и не смогла удержаться на ногах. В следующий момент Кара, не отпуская дерева, приземлилась прямо Джейсону в руки. Сердце забилось с бешеной скоростью. Джейсон ощущал ее дыхание на своей коже. Похоже, она замерзла. Им овладело страстное желание прижать ее ближе, согреть в своих объятиях.
– Я имел в виду чтение, а не разрушение моего дома, – сказал он улыбаясь, когда Кара снова смогла твердо стоять на ногах.
Придерживая ствол дерева одной рукой, она повернулась к нему. Щеки румянились от мороза, так и прося горячих поцелуев. «Нет! Перестань думать об этом – вы же теперь коллеги».
– Ну, раз я застряла тут сегодня, то…
– Мы уже обсуждали это – никакого Рождества.
– Перестань. Будет весело: зажжем гирлянды.
– Я так не думаю.
– Ну ладно, злюка. Я сама наряжу ее. А завтра, когда я уеду, можешь делать что хочешь, хоть выбрасывай, раз она так тебе не угодила.
Джейсон вздохнул. Пусть занимается чем угодно, лишь бы держалась подальше. В самом деле, чего это он? Избавится от этой елки завтра утром, и нет проблем.
– Только не снеси больше ничего тут этим мохнатым чудовищем.
– Это не чудовище, а ель – рождественская ель! Эй, куда это ты собрался?
«Теперь-то ей что нужно?» Он скрестил руки на груди, вены на висках пульсировали от напряжения. Еще одно слово – и он порубит это дерево на дрова для камина.
– Я вообще-то работаю.
Кара словно не слышала.
– Мне кажется, она будет хорошо смотреться рядом с окном, а ты как думаешь? Помоги, пожалуйста, передвинуть вон тот стол. – Она определенно получает удовольствие от издевательств над ним.
Они приступили к работе. Когда стол был сдвинут, ей снова потребовались его сильные руки: на этот раз пришлось держать шестифутовое дерево, пока Кара возилась с подставкой. Он наклонял дерево то так, то эдак, пока она наконец не сочла его положение идеальным.
«В топке – вот где этой ели самое место». Язвительное замечание чуть было не сорвалось с языка. Джейсон всю жизнь считал эти праздники пустой тратой времени.
– Точно не хочешь помочь с украшением? – спросила она.
– У меня правда много работы. – Джейсон взглянул на ее светящееся от восторга лицо: как развешивание нелепых игрушек на этом чертовом дереве может так радовать?
Джейсон задумался. Хотя он и не понимал, из-за чего вся эта суета, видеть Кару счастливой было безумно приятно. Ей определенно следует чаще улыбаться. Лицо полностью преображается, становясь еще прекраснее. Казалось, ее радость материальна и передается окружающим.