Вместе с флотом
Шрифт:
Не боясь перехвалить, скажу: личному составу «М-171» есть с кого брать пример в критические моменты. Однако в навигационном искусстве у Старикова, бесспорно, имеется слабина. Ошибка в счислении, о которой записано в моем дневнике, свидетельствует о том, чего в дальнейшем не должно быть, ибо война не прощает ошибок.
Декабрьский баланс войны на Северном морском театре выражается такой цифрой: общее водоизмещение атакованных и потопленных нашими подводными лодками вражеских судов за месяц составляет 66 тысяч тонн [24] . Это значит, что лапландская группировка гитлеровцев не получила многого из того, что ей крайне нужно и на зиму и вообще для боевых действий. В частности, не получила двадцати тысяч полушубков, транспорт с которыми [85] несколько суток назад потоплен подводной лодкой «К-22» под командованием одного из старейших североморцев — капитана 2
24
Средний же грузооборот Германии в районе Петсамо, Киркенес доходил до 350–400 тыс. тонн в месяц. (См.: Боевой путь Советского Военно-Морского Флота, с 214). — Примеч. ред.
Узнав, что вез в трюмах торпедированный «катюшей» транспорт, Котельников сказал:
— Пусть егеря попляшут на морозе. Никто их к нам не приглашал...
Завершаю декабрьский дневник следующей записью, которую надо будет вспомнить в конце войны: «...Полгода войны. Гитлер обещал немцам закончить войну максимум через десять месяцев. Не вышло — это ясно. Разгром гитлеровских полчищ под Москвой, освобождение Ростова-на-Дону, высадка наших войск в Керчи и Феодосии, произведенная Черноморским флотом, достаточно убедительно показывают, что мы начинаем крепко давать сдачи немецко-фашистским войскам. Сейчас вопрос в том, когда мы их окончательно разобьем».
[86]
Глава шестая. НА ВНЕШНЕМ НАПРАВЛЕНИИ (1941, СЕНТЯБРЬ — 1942, ИЮНЬ)
Напряженная с первых дней войны обстановка, сложившаяся на приморском участке Карельского фронта, достигла кульминации в сентябре, при втором наступлении немецко-фашистских войск. Ожесточенные бои на мурманском направлении, в районе побережья Мотовского залива (Западная Лица, на подступах к полуострову Среднему), длились в течение сентября и октября [25] . Гитлеровцы убедились в тщетности попыток преодолеть наше сопротивление и в бесплодности своих надежд обосноваться на зиму в Мурманске. Не вышло у них и с десантом на Рыбачий. Готовились они к десанту долго и основательно, о чем нам было известно и что дополнительно держало нас в напряжении; однако высадить его так и не решились. Волей-неволей им пришлось всерьез подумать о вынужденной зимовке там, где они застряли: на сопках, в тундре. Впрочем, и там, где мы окончательно остановили егерей, им не везде удалось удержаться. А 7 ноября части 14-й армии при поддержке корабельной артиллерии Северного флота достойно отметили двадцать четвертую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции: предприняли контратаки в районе губы Западная Лица. Вместе с армейскими частями по-прежнему сражались отряды морской пехоты. Именно тогда, в ночь на 7 ноября, совершил свой подвиг младший лейтенант Александр Торцев, бывший до этого секретарем комсомольской организации одного из этих отрядов и выдвинутый заместителем командира роты. Дважды раненный,
25
Линия фронта стабилизировалась к началу октября 1941 года. — Примеч. ред.
[87]
окруженный стрелявшими в него чуть ли не в упор егерями, он вел с ними бой до последнего патрона, после чего поднялся во весь рост и метнул гранату в наседавших врагов. Это видели многие.
Подвиг Александра Торцева как бы воплощает в себе самоотверженные действия отрядов морской пехоты Северного флота. Последним досталось, в частности, штурмовать сильно укрепленную высоту Важная, которая господствовала над Чертовым перевалом. Фашисты называли ее «стальным шлемом». Решительным броском морские пехотинцы вышибли егерей не только с Важной, но и с другой, no-соседству с ней, высоты.
В этих боях вновь отличился старший сержант В. П. Кисляков, ставший Героем Советского Союза еще 13 августа, когда в силу необходимости один держал оборону против ста гитлеровцев. И вновь он проявил мужество и матросскую смекалку... [26]
В общем, после контратак, нанесенных нашими частями по немецко-фашистским войскам у Западной Лицы, фронт в Заполярье стал еще более стабильным. Сами гитлеровцы признали крах блицкрига. Оценивая положение своей лапландской группировки, они были вынуждены следующим образом подытожить — публично, в печати — действия хваленых горноегерских дивизий: «Основой их деятельности стала забота о поддержании жизни».
26
О боевых действиях морских пехотинцев, штурмовавших высоту 314,9, подробно рассказано в книге В. П. Кислякова «За полярным кругом» (Воениздат, 1977, с. 55–59) — Примеч. ред.
Успеху наших контратак немало способствовали действия кораблей Северного флота на морских коммуникациях противника. Далеко не все транспортные суда с насущными припасами для лапландской
Так обстояло дело на мурманском направлении. Свое дело мы сделали, хотя нам было нелегко, очень нелегко. Достаточно сказать, что к середине ноября из-за трудности подвоза продовольствие в Мурманске и в Полярном оказалось на исходе: ведь еще в конце сентября немецко-фашистские войска перерезали Кировскую железную дорогу, и поэтому все грузы, пока не была построена
[88]
Обозерская железнодорожная ветка, шли к нам кружным путем из Архангельска через Белое и Баренцево моря. В столь неблагоприятных условиях мы не только выстояли, не только задержали противника на месте, контратаковали его и вынудили окопаться, но и смогли нацелить соответствующие силы флота на решение той специальной задачи, которая с каждым месяцем войны приобретала все более и более первостепенное значение.
Наряду с тем, что входило, как прежде, в круг задач Северного флота (помощь армии на приморском участке, боевые действия на морских коммуникациях противника, защита своих внутренних сообщений, среди них важнейшей коммуникации — Северного морского пути, откуда в течение октября — декабря мы вывели восемнадцатью конвоями все транспортные суда и ледоколы), нам надлежало обеспечивать проводку союзных конвоев на внешнем направлении. Союзными конвоями с различными условными обозначениями (литера и помер) назывались караваны транспортных судов с грузами военных материалов, направляемые через Атлантику из США и Англии в северные порты Советского Союза.
Движение конвоев началось еще в августе. Пунктом приема и разгрузки их сперва был только Архангельск. Проводку на переходе от английских портов до места назначения обеспечивали боевые силы британского флота метрополии и корабли нашего Северного флота. По договоренности с представителями английского военно-морского командования (для переговоров к нам в Полярный прилетала в середине июля группа офицеров британского флота, которую возглавляли контр-адмиралы Вайан и Майлс), путь конвоев был разделен на две операционные зоны. Одна тянулась от Англии через Исландию до острова Медвежий [27] , и конвои в ней обеспечивались исключительно эскортом из английских кораблей; вторая занимала пространство от Медвежьего до Архангельска, и движение конвоев на этом участке прикрывалось английскими кораблями и нашими силами — подводными, воздушными, надводными.
27
Точнее: до меридиана 20° восточной долготы.
Кольский залив и Мурманск на первых порах (вплоть до окончания строительства железнодорожной ветки
[89]
Обозерская — Беломорск в ноябре) вообще по предусматривались для использования как места приемки транспортных судов и обработки их. Сюда к нам до конца 1941 года заходили только военные корабли союзников — либо принимавшие (по согласованию с командованием Северного флота) участие в боевых действиях на театре (английские подводные лодки «Тайгрис» и «Трайед», восемь — девять тральщиков-сторожевиков типа «Спиди»), либо по специальному назначению (английский крейсер «Кент» с министром иностранных дел Англии Иденом, направлявшимся в Москву, английский крейсер «Эдинбург», эсминцы «Ико» и «Эскапейд», сопровождавшие в Кольский залив танкер «Мирло» и транспорт «Декабрист» с грузами, предназначенными непосредственно для нужд флота). С первых же дней войны, едва определились наши государственные отношения с Англией и США в совместной борьбе против гитлеровской военной машины, мы на флоте не сомневались в особом значении внешних коммуникаций Северного театра. Не раз припоминал я слова, сказанные И. В. Сталиным при моем назначении на Северный флот в 1940 году: в первую мировую войну связь нашей страны с внешним миром оказывалась более обеспеченной по северному направлению, нежели через Балтику или через Черное море. К этому шло и теперь.
Во всяком случае, только так следовало понимать прибытие группы Вайана — Майлса для переговоров, хотя сами переговоры касались конвоев лишь в пределах разграничения операционных зон. Кроме того, представитель Главного морского штаба капитан 1 ранга М. Воронцов, сопровождавший англичан, передал мне указание народного комиссара познакомить их с обстановкой на Севере и с возможностью базирования английских кораблей в Кольском заливе. В круг вопросов, связанных с базированием, входили и такие: можем ли мы снабжать корабли овощами, какого качества будут овощи и нельзя ли посмотреть их; можем ли снабжать мазутом и какого качества мазут; можем ли организовать для английских матросов тюрьму на берегу (имелась в виду гауптвахта); есть ли у нас дома терпимости. На все это я отвечал соответствующим образом: из овощей будем давать то, что сами имеем; домов терпимости в нашей стране нет и не будет; тюрьму для английских матросов организовывать не станем и т. п.