Вместе с Россией
Шрифт:
— Браво, генерал! — уже без иронии, почти убежденный пруссаком, воскликнул Конрад. — Но на какой день после начала мобилизации германские войска начнут передислокацию против России, чтобы сокрушить этого колосса?
— На сороковой день мы начнем переброску частей из Франции на Восточный фронт, если к тому времени вы еще будете воевать… Не исключено, что после разгрома Франции Россия выйдет из войны и начнет переговоры о мире… Вот тогда-то вы сможете осуществить свой план «Сосредоточение Б», всей мощью обрушившись на славянские государства на Балканах и без труда включив их в свою империю!
Эта перспектива настолько захватила Конрада, что он сдался. Посидел еще несколько
— Я согласен, господин генерал, с вашими предложениями о координации действий императорской и королевской армии империи с планами стратегического развертывания германской армии…
Мольтке вздохнул с облегчением. Ему уже надоело упрямство австрияка. Теперь он решил зафиксировать договоренность и предложил:
— Господин генерал, не угодно ли вам будет подписать протокол о нашей встрече, который со временем войдет в скрижали германской истории?
— Охотно, граф! — согласился Конрад. — Давайте поручим составление этого документа начальникам оперативных отделов наших генеральных штабов. Я выделяю для этого полковника Гавличека… — И Конрад фон Гетцендорф кивнул военному с густыми рыжими усами. Тот подошел и поклонился.
— Мой представитель — генерал Куль… — указал Мольтке.
Затянутый в корсет, с моноклем в глазу, генерал также подошел.
— Очень приятно, экселенц! — пожал руку подошедшему коллеге фон Гетцендорф и добавил: — Господа, мы поставим вам задачи после завтрака, на который я имею честь пригласить германскую делегацию.
15. Богемия, замок Конопишт, июнь 1914 года
Захудалая станция маленького чешского городка Бенешов, что лежит в пятидесяти километрах на юг от Праги, давно не знавала таких спешных приготовлений к высокому визиту, как накануне 12 июня. Эта станция играла особую роль на железных дорогах империи. На запасном пути здесь всегда стоял под парами личный поезд наследника престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, любимая резиденция которого — замок Конопишт, расположен всего в паре километров от городка. По пыхтящему и сверкающему медными частями паровозу с составом из четырех вагонов и платформы для авто соображающие обыватели научились угадывать, куда ринется в очередной раз Франц-Фердинанд — в столицу империи Вену, на побережье Адриатики или на охоту в Северо-Богемские горы.
Теперь же толстый и флегматичный господин инженер Фогель, начальник станции, одетый, несмотря на жару, в полную парадную форму, собственной персоной проверял порядок и чистоту на дебаркадере, давал строжайшие инструкции должностным лицам кондукторского звания. Казалось, он совсем забыл о большой фаянсовой кружке пива, которой неизменно начинал, продолжал и заканчивал свое присутствие на службе.
Утром 12 числа всю станцию изукрасили черно-желто-красными флагами Германской империи, и стало ясно, что ждут кого-то из Берлина…
В 9.30 с севера показались новенький, с иголочки, локомотив Борзига и сверкающие лаком вагоны экстренного поезда. Когда состав остановился, оркестр VIII корпуса заиграл марш германского императора.
Долговязый, затянутый в корсет, в шляпе с плюмажем, эрцгерцог Франц-Фердинанд направился к вагону императора германцев. Его сопровождала супруга, графиня Хотек.
Церемония встречи была краткой — кайзер и эрцгерцог пожали друг другу руки; графиня Хотек, статная дама с крупными чертами лица и с великолепными собственными волосами, одарила Вильгельма чарующим взглядом и букетом роз. После этого хозяева и гости, среди которых внимание своим морским мундиром привлекал адмирал Тирпиц, расселись по авто, и колонна машин
Когда авто вырвались из тенистой аллеи на просторный луг, перед глазами гостей предстал во всем своем великолепии роскошный жилой замок с башенками по углам, с балюстрадой по склону холма перед ним, украшенной статуями и цветниками. Кайзер любезно издал возглас восторга. Польщенный Франц-Фердинанд д'Эсте тут же принялся объяснять своему другу и родственнику Вильгельму, как и у кого он приобрел реннесансный дворец XVII века, превращенный из сурового крепостного града славян в изящный замок.
Скуповатый наследник австрийского престола собрался было подробно рассказать германскому императору, во сколько ему обошлась перестройка замка архитектором Моккером, но автомобили промчали остаток дороги так быстро, что Франц-Фердинанд не успел сообразить, как заинтересовать подробностями Вильгельма. Машины остановились у балюстрады, где гостей и хозяев низкими поклонами приветствовал дворецкий. Невидимый оркестр вновь сыграл личный марш германского императора, и общество ступило под прохладную сень замка.
Адмирала Тирпица и других сопровождавших Вильгельма офицеров мажордом повел по отведенным для них покоям, а Вильгельм и Франц-Фердинанд, словно закадычные друзья, бог весть сколько лет находившиеся в разлуке, отправились вдвоем в розарий поговорить наедине.
— Ваше высочество, — обратился Вильгельм к д'Эсте, — сделаны ли все распоряжения для ведущих газет вашей монархии, как мы уславливались с вами в письмах?
— Не беспокойтесь, ваше величество! — с любезной улыбкой ответил Франц-Фердинанд. — Австрийская пресса получила инструкции подчеркнуть аполитичность нашей встречи. Завтра и послезавтра все газеты выйдут с передовицами, по смыслу которых будет видно, что германский император и наследник австрийского престола встретились в Конопиште для созерцания цветущих там роз, коими давно интересовался император…
— Это прекрасно — столь мудро дирижировать прессой! — одобрил предусмотрительность хозяина германский император и тут же тщеславно похвалился: — Я вообще считаю прессу важным инструментом политики и частенько задаю ей тон.
Несколько сутуловатый, словно в полупоклоне, Франц-Фердинанд при этих словах улыбнулся в усы. Ему недавно докладывали, что привлекшая внимание грубая статья «Русский сосед» в германской газете «Берлинер тагеблатт», яростно подстрекавшая Австрию против России и снабженная примечанием редакции, что она получена из «особого источника», написана собственноручно германским императором. Д'Эсте вспомнил несколько строк, чрезвычайно задевших его в этой статье: «В особенности по отношению к Австрии Россия приняла такой образ действий, который с трудом может быть переносим этим государством, если оно не желает считать себя вассалом своего северного соседа…» Статья заканчивалась выводом вполне в духе всегдашних заявлений Вильгельма: «Неправильно также утверждать, что победа над Россией не может принести плодов. Народонаселение России далеко не однородно, а отдельные народности лишь поневоле признают себя русскими подданными. Да и в самой Великороссии накопилось немало недовольства, легко могущего превратить поражение на поле битвы в общую катастрофу. Изречение о колоссе на глиняных ногах и сейчас еще вполне применимо к России. Поэтому нам не следует долее позволять себя блефировать, и впредь мы не должны больше отступать перед русскими притязаниями, руководствуясь стремлением сохранить мир с Россией во что бы то ни стало». Многих дипломатов и военных статья настолько потрясла, что в Европе возникли слухи о близости войны между Россией и Германией.