Вместе
Шрифт:
Карло ничего не сказал. Шийрин тоже ничего не сказала, но выглядела так, как будто сейчас взорвется. Дилейни испугалась, не перешла ли она черту. Будь она на их месте, точно вызвала бы для себя психиатрическую неотложку.
После мучительно долгой и драматичной паузы Шийрин встрепенулась, в ней будто что-то вспыхнуло.
– Я бы пользовалась таким приложением каждый день, – произнесла она почти яростно, вены на ее шее вздулись. – Каааждый день!
– Ты уже придумала название для своего приложения? – спросил Карло.
– Ну, я пока колеблюсь между “Близкон” и “АутенДруг”, – ответила Дилейни и тут же поняла, что правильно будет спросить их мнение. – Что бы вы предпочли?
–
– Но “АутенДруг” – энергичнее, верно? – Карло посмотрел на Шийрин, которой явно уже все простил. – Оно как будто подталкивает к действиям. Типа “мне нужно аутентифицировать друга”.
– Ну да, ну да, – согласилась Шийрин.
Карло просиял, как будто это он сам придумал название, а то и все приложение.
Шийрин посмотрела в окно, за которым был виден пеликан, парящий над водой, словно бомбардировщик.
– Но мне все равно нравится “Близкон”, – сказала она.
6
Нижнее течение реки
Позже в компании распространилась история о том, что Дилейни выросла в деревянной хижине. Это было не совсем правдой, но и не совсем неправдой. Она с родителями действительно жила в бревенчатом доме, вот только он не был хижиной. Просторное жилище построила в 1988 году одна из бесчисленных строительных фирм в Айдахо, специализировавшихся на современных деревянных конструкциях. Дом площадью 2200 квадратных футов, с семью комнатами, был не слишком стильным, зато уютным; он находился в лесу, рядом с городком Гост-Каньон, и стоял на берегу извилистой речки, стекающей с Пионерских гор. В доме были телефоны, компьютеры, телевидение и все прочие блага цивилизации, но Дилейни помнила, что ее детство проходило в основном на улице, под журчание струящейся воды.
При доме имелся участок в четыре акра, раскинувшийся по обе стороны речушки. Родители Дилейни построили мостик и поставили на нем диван-качели, где Дилейни любила сидеть, закопавшись в подушки и одеяла, вместе со своими собаками.
Соседи на другом берегу держали лошадей, и со своих качелей Дилейни наблюдала, как лошади, потряхивая гривами, бегают рысцой по лугу. Она могла часами сидеть практически неподвижно, переключая внимание с искрящейся воды на полные важности движения лошадей. Научившись читать, она стала брать с собой на качели книги и нередко проводила за чтением по полдня, а собаки то посапывали рядом, то вдруг срывались с места, привлеченные белкой или мышью.
Но когда Дилейни пошла в школу, родители забеспокоились. К тому времени они открыли в городке магазин органических продуктов и чуть ли не целыми днями пропадали там. После школы Дилейни ехала обратно на велосипеде, и родители, закрыв вечером магазин и вернувшись, обычно заставали ее дома за чтением. Спортом она не увлекалась, никаких друзей, чтобы гулять с ними в городе, у нее так и не появилось. Когда родители сообразили, что дочь ни разу не пригласила к себе одноклассников, то всерьез разволновались. Дилейни всегда нравилось быть одной – читать, смотреть в огонь или просто сидеть на диванчике над речкой. Родители же развили бурную деятельность. Начали терзать ее всякими психологическими тестами. Пытались научить общаться со сверстниками. Записали в кучу кружков в школе и в церкви. На выходных отправляли ее к своим друзьям, у которых были дети, или приглашали их к себе. Дилейни не возражала. Ей нравилось и лепить из глины, и учить испанский, и играть на гитаре. Она легко заводила приятельские отношения с другими детьми и любила показывать им своих собак, речку и лошадей на другом берегу.
Но родители все равно считали, что она слишком много времени проводит в одиночестве, и – исключительно из любви, в надежде, что так она будет больше общаться со сверстниками, – подарили ей на двенадцатый день рождения телефон. Он стоил тысячу долларов – расход немыслимый, но, по их мнению, необходимый. Дилейни не отказалась от подарка.
Гаджет имел массу функций,
Понаблюдав за дочерью четыре месяца, родители ввели ограничения – Дилейни разрешалось сидеть в телефоне не более трех часов в день. Когда родители были рядом, она правило не нарушала, но как только они засыпали, тут же о нем забывала. Теперь сериалы она смотрела с половины одиннадцатого вечера до двух ночи, а просыпалась в семь, чтобы до школы еще часик посидеть с телефоном. Как итог – стала засыпать на уроках, вызывая неудовольствие учителей. В конце шестого класса ее оценки оказались куда хуже, чем были в начале, и родители получили озадаченное письмо от классного руководителя: “Я никогда не сталкивалась с таким внезапным падением успеваемости. У вас кто-то умер?” Все лето родители придумывали, как решить эту проблему.
***
Следующие несколько лет протекли предсказуемо. Родители изобретали ограничения, а она – способы борьбы с ними. Они устанавливали фильтры, она их обходила. Они посещали группы поддержки, смотрели мрачные документальные фильмы и возвращались с новыми ограничениями, фильтрами и стратегиями, не имевшими никакого эффекта. И все это было еще до того, как Дилейни познала соцсети. Бесконечные взаимосвязанные медиаплатформы “Сферы” зацементировали зависимость. К тринадцати годам она посылала примерно по 540 сообщений в день – в основном размытые селфи, это была ее фишка. И текстовые послания. И короткие танцевальные видео. А в течение тех шести месяцев, когда взлетело приложение “Ногтк”, рассылала всем фото своих ногтей с зашифрованными пятью буквами сообщениями.
Родители отправили ее в реабилитационный лагерь в Монтане, неподалеку от места, где жила ее бабушка ЖуЖу – бывший пилот авиалиний, неоднократная чемпионка по ловле басса и любительница мужчин намного моложе себя. Дилейни предстояло провести в лагере целый месяц без телефона и без общения с людьми извне, в компании восемнадцати девочек в основном того же возраста. Их дни подчинялись распорядку, но не особо жесткому. На военный этот лагерь не походил. Они работали на ферме, ходили в походы, катались верхом, доили коров и принимали телят, кормили коз. Вставали с рассветом, ложились с наступлением темноты, и через месяц Дилейни попросила родителей оставить ее там на весь год. Каждые выходные она навещала ЖуЖу, и ей нравилась эта простая жизнь. В восьмом классе она вернулась в свою школу в Айдахо, чувствуя себя счастливой, уравновешенной и сильной.
А потом произошло нечто странное. Ее школа, где родителей начиная с первого класса вечно пугали опасностями, которые несут в себе гаджеты, формирующие у подростков клиповое мышление, включилась в программу полного цифрового погружения. Учителя перестали давать обычные домашние задания, теперь они размещали их онлайн на ресурсе “СфероКласс”, собирающем данные о каждом пользователе. Задания учительницы по обществоведению заключались в просмотре учебных видео, а учителя английского заставляли выполнять домашние работы на компьютере и отправлять через “СфероПропись”, с обязательным использованием довольно убогого ИИ-приложения для проверки ошибок.