Вместо свадьбы
Шрифт:
— Ты правильно полагаешь.
— Шарль… — Бернар поднялся со скамьи. — Желаю удачи. Берегите ее.
— Разумеется.
Шарль с трудом подавил смешок. Бернар, конечно, умен, но — полнейший профан в любовных делах. И почему его считают дамским угодником?
— А что ты так на меня смотришь? Думаешь, я сейчас ее ревную?
— Ни в коем случае!
— Вот именно. Таких, как ты, у нее пруд пруди.
— Эй, Бернар, мы с тобой договорились! — Эвелин попыталась его развернуть, но он стоял как
— Она — красивая. Очень. Поэтому у нее много таких, как ты. На одну ночь.
— Бернар! Шарль, не слушай его.
— Ну, может, не на одну… Но все равно это несерьезно. Ты ее недостоин.
— Бернар, прекрати!
Шарль подавил презрительную усмешку и улыбнулся сопернику. Зачем ссориться? Надо дружить… А Бернар и в самом деле похож на медведя… Надо дружить, иначе ему не видать рабочих материалов и… Эвелин в придачу.
— Ты понял меня?
— Понял. Идите отдыхать. Утро вечера мудренее.
Шарль улыбнулся Бернару, поднял бокал с вином, посмотрел сквозь него на Эвелин, как бы провозглашая молчаливый тост, и допил до конца.
Бернар ушел.
Эвелин сидела за столиком, опустив глаза и грустно подпирая подбородок. Ей было очень неловко. Сегодня утром этот хитрец нес околесицу, что никогда не строил на нее планов, а стоило ему чуть выпить, сразу планы появились…
Волосы ее рассыпались по плечам, и Шарль развлекал себя, как всегда перебирая их руками.
— Мне жаль, что так вышло, — наконец сказала она. — Бернар в сущности неплохой парень, только…
— Только сильно в тебя влюблен. Не извиняйся, не надо. Ты ни в чем не виновата.
— Шарль, я просто не понимаю, что на него нашло.
— Это, должно быть, очень трудно выносить, когда девушка, которую ты любишь, крутит у тебя на глазах роман с другим.
Эвелин смотрела на него во все глаза:
— Которую ты…
— Не знаю, во всяком случае, мне так показалось. А может, он просто собственник. У вас что-то было там, во Франции?
— Да я уже говорила, что нет! Правда. Это просто его слабость. Да ну его!
Шарль покачал головой, словно что-то прикидывая в уме:
— Не думаю.
— Что не думаешь?
— Впрочем, это не мое дело. Может, нам лучше пойти отсюда?
— Да, безумно холодно.
Они молча вышли на дорогу, ведущую к его веранде. Вчера она мечтала весь вечер гулять с ним, а потом остаться на ночь. Сегодня она думала, что никогда уже не станет с ним разговаривать, пока он не попросит у нее прощения. А сейчас ей больше всего на свете хочется, чтобы Шарль поскорее забыл все конфузы и неловкости и сам простил ее.
Ей хотелось вычеркнуть из памяти весь безумный сегодняшний день. Ей все время казалось, что тень Бернара стоит между ними.
— Эвелин… — Шарль остановился, обняв ее и нежно глядя
— Я хочу… я хочу вернуться во вчера. Шарль, давай сотрем из памяти весь безумный сегодняшний день и представим, что мы стоим вчера опять на той площади…
— Давай! — Он зарылся носом в ее волосы. — Я только что приехал…
— Да, ты только что приехал, а я вышла погулять.
— Ты спрашиваешь, почему так поздно мы возвращаемся…
— А ты обнимаешь меня.
— Я обнимаю тебя и говорю: если бы я был чуть понахальнее, то пригласил бы вас к себе в гости.
Она покраснела, уткнувшись носом ему в подбородок:
— А я отвечаю, что обычно люблю нахалов, но…
Он прикрыл ей рот ладонью:
— Нет! Дальше не повторяй!
— Не повторять? — Эвелин закрыла глаза от наслаждения: сейчас она будет его целовать, а это самое большое счастье на свете — целовать Шарля.
— Не повторяй. У тебя потрясающие мягкие губы, Эвелин. Сегодня ты любишь нахалов и точка.
Шарль легонько поцеловал ее, как тогда. Словно задал вопрос: можно? Эвелин ответила губами: да, можно. Шарль снова потянулся к ней, постепенно вовлекая в более глубокий поцелуй. По спине Эвелин побежали мурашки, а руки сначала незаметно, а потом ощутимо начали дрожать, обнимая его.
Оказывается, это целое искусство — целоваться вот так! А она-то думала о юных школьниках. Шарль делает это так… так… головокружительно! Да, именно. Голова кружится, а ноги подкашиваются, когда Шарль сначала осторожно, а потом все более властно забирает ее губы своими. И вот уже она летает где-то далеко, ощущая безмерное счастье, которое тысячами мелких иголочек колет ее, доставляя небывалое наслаждение.
И ей уже кажется, что они с Шарлем — единое целое, и этот твердый бугорок, выступающий внизу его живота, — тоже часть ее самой. Сейчас он будет частью ее самой в полной мере… О, только нужно дойти до тепла, до его номера… Но прерваться настолько трудно, настолько не хочется, что кажется невозможным.
— Ну что, девочка моя? Времени до твоего дня рождения осталось полтора часа. Ты будешь встречать его со мной?
Эвелин застонала:
— Шарль, делай что хочешь, но не отпускай меня больше никогда…
Тогда он подхватил ее на руки и понес к дверям своего номера.
6
Хорошо, что сегодня был выходной. Они проснулись уже в обед, и первое, что Эвелин увидела рядом с собой, это было плечо Шарля. Несколько секунд она разглядывала каждую волосинку на его коже, потом чуть повернула голову, и Шарль проснулся.
— Девочка моя, — прошептал он, притягивая ее к себе и уютно устраиваясь рядом: его рука — на ее руке, его колени — под ее коленями.