Вместо свадьбы
Шрифт:
Остров был недалеко от берега, но все равно Эвелин не очень спокойно отнеслась к этому мероприятию. Во-первых, она не любила вертолеты. Во-вторых, она побаивалась льда, а вокруг острова вода еще не собиралась таять, и суша почти вся была покрыта толстым слоем снега, как в Антарктике. Конечно, в Антарктике она ни разу не была, но в университете изучала климат континентов.
В общем, Антарктика это или Северная Америка, ей было уже все равно. Сейчас ей больше всего хотелось спать: полночи они с Шарлем предавались любви, потом его пробило на разговоры, и Эвелин пришлось поддерживать
Она понимала, что, возможно, Бернару неприятно видеть ее такой усталой, но счастливой после ночи с другим, однако ничего не могла с собой поделать. К тому же он сам виноват, успокаивала себя Эвелин. Зачем надо было брать меня с собой на остров? Неужели для меня не нашлось бы рутинной офисной работы? Да хотя бы по электронным страницам. Кроме меня этими вопросами тут заниматься некому. Впрочем, их тут никто и не читал. Все работали.
Шарль — вот кому нужна была вся информация о текущих делах базы и не только. Иногда, видя его профессиональную увлеченность, Эвелин начинала подозревать любимого в сотрудничестве с контрразведкой или что-нибудь покруче.
Шарль буквально вынюхивал самое интересное, самое сенсационное, самое необычное. Телевизионщики — те просто снимали природу, горы, тундру, флору и фауну и еще, кстати, восходы с закатами. Шарлю быстро стало понятно, что с ними неинтересно. Он охотился за тем, что местные экологи пытались скрыть. Он был просто уверен, что существует нечто, что они пытаются скрыть.
Или, например, принимался рассуждать о несанкционированной добыче золота в здешних землях, или — еще хуже — тайной продаже нефти русским. Эвелин просто покрутила пальцем у виска, когда Шарль заявил, что обязательно найдет тут какой-нибудь заговор и раскроет его.
— Чтобы тебя наградили орденом и пригласили посетить Белый дом? — иронично спросила она вчера за завтраком, когда Шарль снова затронул эти темы. — А может, ты и меня обольстил лишь затем, чтобы быть поближе к источнику информации? А?
Шарль посмеялся и замолчал. Больше этот вопрос они не поднимали.
Они вообще очень весело провели эти выходные. После субботнего дня рождения Эвелин очнулась в номере Шарля в каком-то горячечном бреду. То ли этот разговор с Бернаром так повлиял на нее, то ли она просто уже от всего устала — морально и физически, но ей, видимо, стало плохо на празднике, и Шарль отнес ее к себе в номер.
Всю ночь он жалел ее, утешал и ласкал. Эвелин немного оттаяла, но сцена у кафе, когда незнакомый парень предложил ей руку и сердце, врезалась в ее мозг надолго. Она никогда не испытывала такого жуткого отчаяния и отвращения к самой себе!
На следующее утро Эвелин проснулась от ужаса и, резко вдохнув, села на кровати. Несколько секунд посмотрев в пространство перед собой, она начала осознавать, где находится. Рядом — Шарль, немного ворочается, побеспокоенный ее резким движением, на ней — мягкое одеяло, в комнате тепло и уютно. Что случилось? Почему ей вдруг так страшно?
Она встала с постели. По привычке направилась к окну
Выпила воды, посмотрела на беспомощного во сне и оттого еще более прекрасного Шарля и снова легла рядом с ним. Но минута шла за минутой, а Эвелин все никак не могла уснуть. Наконец не выдержав, она осторожно встала и принялась одеваться.
Она на чуть-чуть. Совсем ненадолго. Она просто сходит к себе, возьмет свою видеокамеру, подаренную Бернаром, и немного постоит на балконе. Надо как-то помириться с утром. А то она вчера немного обиделась. Это была вторая в ее жизни осечка, когда желание сбылось, но не так. Сбылось, но в совершенно гипертрофированном виде, так что непонятно, подарок это или насмешка судьбы. Первый раз был перед отъездом, в Довиле. Она загадала счастливый роман, счастливую весну и свадьбу. А вместо этого рассталась с Себастьяном.
Впрочем, самое смешное, что именно с того дня начался ее путь к Шарлю, которого она окончательно узнала и полюбила здесь, на земле Канады…
— Н-да, — пробормотала она, прокрадываясь в коридор и закрывая за собой дверь из номера. — Тут тебе и признание, и счастливый роман, и свадьба… Только все от разных мужчин.
Постояв немного на балконе и запечатлев первый видеоряд о том, как хорошо по утрам на Баффиновой Земле, Эвелин вдруг почувствовала несказанное облегчение, не сравнимое ни с чем. Словно отдала огромный долг.
— Да… — пробормотала она, криво улыбаясь своему отражению в зеркале. — Хорошо, что ты сюда пришла.
На нее смотрела бледная девушка со всклоченными волосами и каким-то жалобным выражением в глазах. На шее красовался свежий «подарок» от Шарля. Еще один. Удивительно, с иронией подумала Эвелин, как некоторые мужчины любят, словно коты, оставлять свои метки на всем, даже на шее Женщины.
Вокруг было разложено множество коробочек с подарками. Интересно, кто их сюда принес? Неужели Шарль сначала устроил ее у себя в постели, а потом — лично перетаскивал ее подарки?
А интересно, почему он не отнес подарки к себе в номер? Ведь она же переехала к нему и перевезла вещи?
Эвелин отогнала опасную мысль прочь и поспешно сложила камеру в коробку. Пусть полежит. Она почему-то не хотела, чтобы Шарль знал о таком дорогом подарке Бернара. Наверное, он станет ревновать…
Ох как ей хотелось бы посмотреть, как Шарль будет ревновать! Каков он в гневе, каков он в ярости? Ей очень сильно хотелось заглянуть за эту грань его души, куда посторонним вход был строго заказан. Но, увы, пока он не желал приоткрыть туда даже маленькую щелочку.
Эвелин вышла из номера, закрыла за собой дверь и с минуту размышляла, не зайти ли к Бернару. В чем-то она чувствовала себя обязанной ему. Не из-за камеры, конечно, а из-за вчерашних его слов. Он любит ее. Как это дико слышать! Бернар… Их красавец Бернар, который еще не пропустил ни одной юбки. А здесь он совсем другой. Здесь он ей нравится гораздо больше.
Вернее не так: здесь он ей просто немного нравится. Хотя бы немного. А в Довиле она испытывала к нему лишь стабильное раздражение, не переходившее ни в какое иное чувство.