Вне игры

Барсов Павел

— Какая история? — Хмурится, но внимательно слушает.

— Мой брат не замечает ту, которая рядом, она уходит, он до бесконечности несчастен. И всё по новой, потому что когда Дэн страдает, он не видит рядом никого, а когда перестаёт страдать – погружается в работу и опять не замечает никого.

— И что ты предлагаешь?

— Удели девочке капельку внимания. Только не так, как с Литой.

— С тебя утешитель…

— Я знаю. Я вообще дурочка, а сейчас ещё и пьяная. Так что мне сейчас можно любую чушь молоть. Вот скажи, Крашику она нужна?

—

Думаю, не очень. — Открывает рот, чтоб сказать явно что-то колкое, обойдется.

— Так почему на обед он её повёл, а не ты, братец мой дорогой? Или это она Крашика очаровала только тем, что сделала вас, как двоечников? Или она меня тут утешала и уговаривала? Ну, Дэн, имей совесть, мне надоело приходить к тебе в офис и стараться прятать счастливую улыбку. — Я сейчас зареву. — Меня совесть ест, что я смею быть счастливой при таком несчастном брате.

— Не замечал я в тебе таких стараний. — его рука лохматит мои волосы. — А то, что у тебя есть совесть, вообще спорно.

— Есть, Дэн, я просто ей редко пользуюсь, чтобы на дольше хватило. Вот честно скажи, ты уверен, что найдешь Литу? Абсолютно! Даже если найдешь, не сможешь ты быть счастлив с ней одной. В реале тоже должен кто-то быть.

— Хорошо, что ты от меня хочешь? Ты знаешь, я не умею ухаживать, не знаю даже, что делать.

— Следить, чтобы она голодная не сидела, можешь? Кофе хоть раз в день принести? Сказать что-то приятное? Хоть спасибо? Вот это и называется внимание. Это и даёт понять, что рядом с тобой что-то живое и это можно и может любить.

Наливаю полный бокал шампанского себе и ему.

— С ума сошла?

— Угу. Знаешь кто свёл? — киваю на Серёжку. — Вон он, на диване сидит. И знаешь чем? Не тем, что ты видел на бумажке. Этого я не нарисую никогда, не смогу. Помнишь, туфли мы ходили покупать? Так вот, он носочки мне одевал так, что весь мир, не только я, почувствовал его любовь! А мы еще даже не встречались!

Выпиваю шампанское вперемешку со слезами, иду и сажусь возле ног любимого, обхватываю их и реву. Реву потому, что сказать мне больше нечего.

***

Дэн

Долгое время слышу только Анжелкин вой, перешедший со временем во всхлипывания. Чего, спрашивается? Вот чего тебе реветь? Сама говоришь, счастливая. Злость как-то исчезла, наоборот, хочется успокоить её как-то, только не могу понять, что сказать. А она нашла слова правильные, простые. Да и Эля тоже. Хотя говорили по сути о противоположных вещах. Одна говорит, чудеса бывают, вторая – не ждите чуда, чудите сами. Насчет Эли сестра выдала, конечно. Я до сегодняшнего вечера о ней думал больше в том ключе, как это сокровище к нам на постоянную работу затащить. А ведь действительно девчонка обалденно красивая. Кажется такой хрупкой. Вот только я не тот, кто ей нужен. От меня, идиота, программа сбежала, а живых людей вообще на километр подпускать не стоит.

Какой-то шорох со стороны дивана заставляет повернуть голову. На дальнем краю Краш и Энжи, она так и сидит, обхватив его колени, изредка шмыгает носом. На ближнем, всего в полутора метрах, Эля снимает шлем.

Её лицо до сих пор несёт отпечаток какого-то страха. Она смотрит на меня, потом на Краша, замечает Энжи и выражение становится удивлённым. Она поворачивается ко мне. Агатовые глаза становятся почти круглыми, агатовые зрачки расширяются. Интересно, у нее глаза действительно похожи на этот камень, неповторимый узор нельзя назвать даже прожилками. Она видит, что я задержал взгляд на её лице, и уголки губ слегка приподнимаются в улыбке.

— Что тут у вас произошло? Ругал сестру?

— Скорее она меня. — Пытаюсь улыбнуться.

— Бесполезное занятие. — Раздаётся голос Краша, его рука нежно гладит копну волос соломенного цвета. — Опять брата мучала, пока нас нет?

— Я любя. — сопит и перебирается на колени к Серёге. — И немножко.

Я поворачиваюсь к Эле:

— Как тебе игра?

Она смущенно опустила взгляд.

— Понравилась. Красиво.

В скором времени со всеми прощаюсь. От такси и провожатых отказываюсь, хочу пройтись в одиночестве. На прощание в неожиданном для самого себя порыве обнимаю и целую в щеку Элю.

— Спасибо, ты действительно моё чудо.

Она лишь краснеет и улыбается в ответ, зато Энжи расцветает многозначительной улыбкой и виснет на шее. Я из всех сил стискиваю её в объятиях.

— Задушишь! — пищит она.

Краш выходит со мной.

— Проветрюсь немного.

Выйдя во двор, спрашиваю зачем-то:

— Серый, а ты давно свои способности проверял в реале?

— Постоянно. — Он показывает мне ладонь с маленьким шариком огня. — Неплохо наловчился управлять этим делом.

Он запускает шарик под углом в небо и мы наблюдаем, как он исчезает вдали.

— Кому-то сегодня не до сна будет. — Смеется. — И что это было?

— Да. Ещё одно чудо.

Он смотрит на меня каким-то странным взглядом. И улыбка загадочная какая-то.

— Сегодня много чудес было. Я уверен, о некоторых мы ещё узнаем.

Он возвращается, а я иду вдоль дороги. Машины мимо меня проносятся преимущественно с легким шипением. Краем глаза замечаю на небе метеор, чем-то напоминающий запущенный недавно Крашем, только направление другое, да и не мог он так вот оборот вокруг планеты сделать. Говорят, нужно загадать желание? Пока оно у меня только одно.

Анжелка, зараза, таки язва порядочная, по живому прошлась своим язычком. Мало было сомнений и метаний? На тебе, любимый братец, еще охапку и наслаждайся по полной программе. Самое обидное то, что она до последнего слова права. Особенно в том, что я черствый, бездушный сухарь. Вот сейчас иду и не могу представить себе, как вести себя с этой Элей. Не понимаю, как те же цветы выбрать, чтобы понравились. Самому смешно – мысль про цветы в моей голове появилась, можно сказать, самостоятельно, а не вбита, как молотком, мелкой язвой-сестрицей Мелкая… Совсем не мелкая уже, и красотка редкая. Год-два, они мне племянников сообразят. Да и мудрость какая-то в ней женская действительно просыпается. А то, что дурковать любит? Ей так веселее.