Вне игры
Шрифт:
По десятку пуль из первой же очереди останавливают обоих монстров, давая напарнику разорвать дистанцию. Он подбирает и заряжает автомат.
— Только патроны тратим. Нож и то эффективнее. Бутылки принес?
Не дожидаясь ответа, ныряет в сумку. Обычную стеклянную бутылку держит на вытянутой руке, второй ладонью вбивает пробку внутрь и кидает в монстра со всей силы. Та разлетается, пламя охватывает всю куклу, частью разбрызгиваясь вокруг, попадая на второго монстра, который резко дергается и врезается в первого – через несколько секунд они
— Хороший коктейль. — Вытираю пот со лба.
— Угу, моя формула. Я, кстати, Химик. А так Макс.
— Мой позывной ты знаешь, не знаю, откуда. И тоже Макс. — Хохочем.
— С твоей-то фамилией чего голову над позывным ломать?
— Тушить его надо. — Киваю в сторону костра. — Мы едва успеваем новых бить.
Бежим к костру, Химик бросает в костер бутылку. Тёмные языки практически исчезают в ярком зареве, видны контуры огромной пылающей фигуры. Минут за десять от портала остаются лишь угли, провожу над ними рукой для проверки – закрылся. Идём по намеченному маршруту, добрав в машине запас бутылок, не церемонимся и патроны не тратим. Через час возвращаемся впятером. Парням досталось: у одного замотана бинтами голова, глаз под повязкой, второй руку нянчит, как младенца, третий вроде цел, но в одном комбезе, без бронежилета.
— У нас семь. — Довольно заявляет один.
— Слабаки. — Генерал усаживается на землю. — У нас на двоих восемь.
— Сэм. — Бойцы встречают ржанием командира, только выбравшегося из густой посадки. — С перепугу приспичило?
— Угу. Один осторожный попался, пришлось в кусты идти. — Он вытирает о траву блестящее огромное лезвие. — Это, кстати, пятый был. Говорил, пригодится мой ножик.
Он поворачивается ко мне.
— Слышь, командир, а зачем нам-то столбом в костре стоять? Тушить и всё.
— Чтоб не схлопнулся, когда на ту сторону пойдём. Не всё же время отбиваться. Давить заразу придется там, где она зарождается, иначе это никогда не кончится.
Повисает тишина, её нарушает смех Химика.
— Чего приуныли? Я-то думал, что это у него кишка тонка. Ну что, волкодавы, каково вам под командой у тигра? — Хлопает меня по плечу. — Научил-таки.
Закрываю глаза. Вспоминаю двадцатилетнего пацана, идущего невидимыми скачками через толпу вооруженных бандитов.
— То вы ещё тигров не видели.
Глава 18.
Краш.
— Может быть, мне всё-таки лучше будет пожить у родителей? — Энжи сидит на переднем сидении моей машины.
Рыжик зло пыхтит на заднем, я сам приготовился вставить ключ в замок зажигания. Этот разговор за месяц после пробуждения она заводит в десятый, наверное, раз. Сейчас мы, наконец-то, забираем её из больницы. Всё позади, болезнь полностью отступила. Нам даже удалось немного её откормить, снова немного округлились щёки. Огромной радостью для всех оказалось то, что за время её нахождении в коме произошли какие-то изменения, позволившие не повторять эту тягостную
— Энжи, мы же говорили об этом. Чем лучше?
— Я не хочу вам мешать. — Она смотрит в окно, наверняка плачет.
— Поехали. — Аня сейчас вообще разрыдается, если судить по голосу. — Дома решим.
Завожу машину, едем, я боковым зрением вижу Энжи, а в зеркале заднего вида – Рыжика. Лица у обеих до сих пор измученные и потому они ещё больше кажутся похожими, даже вздыхают по очереди они одинаково. Всю дорогу мы молчим, больше всего меня напрягает даже не это, а то, что обе явно отворачивают взгляды от меня, не знаю, чем уж я провинился.
Дома Энжи присаживается на краешек дивана, словно зашла в гости и не собирается задерживаться, а Аня уходит в свою комнату, где, честно говоря, в этот месяц кто-либо появлялся очень редко.
— Энжи, ты сказала, что ты не хочешь мешать? — Меня достала эта гнетущая завеса всеобщего молчания. — Ты думаешь, что между нами что-то изменилось?
— Да.
— Ты меня уже не любишь? — С иронией присаживаюсь на корточки и приподнимаю её лицо, чтобы наконец-то встретиться с ней взглядом.
Она сжимает губы и молчит. В это время из комнаты выскальзывает Рыжик. Сходу замечаю, что она в старых джинсах, переживших ещё наше знакомство в неизвестной пустыне. Она останавливается на пороге комнаты.
— Я переночую сегодня у мамы Оли. — Ещё одна буквально жует свои губки.
— Нет! — Энжи заливается слезами.
— Стоп. Сядь. — командую Ане, она покорно усаживается рядом с подругой.
— Итак, вопрос обеим. Кто из вас сейчас хочет уйти отсюда?
— Я. — А дружные какие.
— Отлично. Это меня устраивает.
На меня уставляется две пары не верящих глаз. Улыбаюсь им самой нежной улыбкой, на которую я сейчас способен.
— Кого из вас отвезти первой? Второй придется посидеть в машине чуть дольше, но я обещаю, что как только вы выйдете за порог этой квартиры, я не произнесу ни слова. Раз вы не хотите меня видеть обе, я согласен. Силой я никого не держу.
Четыре ручья слёз и молчание.
— Так не честно. — Энжи взяла руку Ани и потянулась за моей. — Вы должны быть вместе.
— Дурочка, он любит меня потому, что я на тебя похожа. Я сама не хочу жить с мыслью, что он смотрит на меня, а видит тебя. — Она забрала руку и обняла Энжи. — Так что ты никуда не пойдешь. Я не позволю.
— Соглашусь с Аней только на половину. При взгляде на одну, которая останется, я очень долго не смогу не думать о другой. Мне не так больно будет, если я не буду видеть вас обеих. Если для кого-то из вас я не так важен, я отпущу. Просто скажите это.
Обе опускают головы.
— Значит, просто каждая из вас хочет быть единственной?