Вне имён
Шрифт:
– Стерг, а ты на этих трясульках девку не видал? Ну, той, что с настоящим была? Помнишь, когда мы за ним, настоящим, следили, так их вместе видели?
– Нет, вроде как. Может, она в туалете или на кухне плакала. Милый другой козой увлёкся.
– Шеф сказал, чтобы мы за ней внимательно следили: вдруг та заподозрит чего... Ещё забьёт тревогу. И сдаст нашего, как человека в неадеквате.
– Это мы ей полный неадекват устроим, на всякий случай, - хихикнул Стерг.
– В особенности, если что не так пойдёт. Попадёт к Кроту и его компании...
– В смысле - убьют медики девку? Под видом операции?
– Ну, что ты! Зачем так сразу - и
Когда шаги спускающихся по лестнице незнакомцев, которые не удосужились закрыть дверь на чердак, наконец, затихли, Маша вышла из своего укрытия. Странные и страшные слова и напугали её, и отрезвили одновременно. А также посеяли множество размышлений. Да, что-то неясное, но жуткое до озноба почудилось ей в словах незнакомцев. И, хотя и не было в том полной уверенности, но Маша решила, что говорили они именно о Николае, а в конце разговора даже упомянули о ней самой. Что происходит? Чертовщина какая-то...
Глава 2. Фрэд.
Мария спала беспокойно, всю ночь провела, как в лихорадке, и проснулась в холодном поту... Вечером она успела съездить и забрать в квартире Николая свои немногочисленные вещи и перевезти их обратно в общежитие. Сам Николай к этому времени еще не вернулся. А девчонки, живущие с ней в одной комнате, к счастью, ещё не заняли её кровать, разве что навалили на неё разные сумки с вещами, привезёнными из дома. И тактично не спросили у неё ничего. Маша, когда она вернулась в общежитие, тут же разобрала вещи из сумки, присела на своей кровати, поставила будильник (завтра нужно будет встать рано, на учебу - в первую смену), и быстренько забралась под одеяло.
Ей приснился страшный сон... Снился огромный зал на первом этаже, с приоткрытой в него дверью. Там, за дверью, из которой клубами выползал синий дым, была толпа людей, танцующих парами. С абсолютно белыми лицами. И на этих лицах застыло одно и то же выражение злобной остервенелости.
"Там - Николай!" - подумала Мария во сне, и ринулась вперёд. Но, у входа в зал ей преградила дорогу одна из танцующих: выскочила навстречу. Она смахивала на вчерашнюю брюнетку, с такими же, крашенными в алое, ногтями. И всё же, была гораздо старше и еще более походила на цыганку; тем более, в накинутом на плечи цветастом ярком платке.
– Ты куда?
– зловеще спросила эта женщина.
– Ты думаешь, что заберёшь его отсюда?
– и она громко захохотала.
– Он теперь - мой! Но, впрочем, он мне абсолютно не нужен. Хочешь - забирай. Если сможешь, - и цыганка пропустила Машу в зал с танцующими парами.
Теперь этот зал был абсолютно пуст, тёмен и громаден. От этой пустоты повеяло жутким, могильным холодом. Это был совсем не тот зал, в котором танцевали пары, а ледяной громадный склеп. Только с окнами, которые всё более увеличивались и устремлялись ввысь: туда, куда удалялся и потолок. Зал становился всё больше, всё выше уносились каменные своды. Полумрак пустого зала навевал печальные и страшные мысли. Холодный призрак леденящего хохота; озноб сковал тело... И - никого, ни души. Холод, пустота... А потом - наступила тьма, и
Мария проснулась.
Проснувшись, судорожно оглядела комнату. Было ещё далеко до рассвета. За стеной барабанил дождь. А на сердце было тяжело. Не отступала неуёмная боль. Как же холодно... Пусто и холодно... На душе. Бывает так: вроде - был друг. И больше его нет. Совсем. Хотя, он и не умер. Друга больше нет, а с ним - нет больше и части души, и прежнего мира. В один момент всё переворачивается навсегда, и рвётся материя бытия... И ангелы плачут: "Всё не так, как должно было быть. Всё будет вовсе не по божественному плану". И смеются бесы где-то в темноте, и едкое зловоние и злословие наполняет тоскливую комнату. Ведь в мире существуют не только ангелы...
И все мы взаимозаменяемы. Как партнёры по танцам. Нет никакой любви, никакой верности - только чьё-то вечное "хочу". Партнёры по танцу, называемому "жизнь"... Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз... А теперь - поменяйтесь партнёрами... И снова - раз-два-три... Бабочки-мотыльки кружатся в ритме вальса. Им всем хочется впиться своему партнёру в глотку, и сосать нектар. Это - очень злые, хищные мотыльки. Они готовы жить во всю прыть своих усиков и ножек, с удовольствием давя окружающих... Раз-два-три... Один из мотыльков вдруг упал и забился в судорогах... Не беда. Остальные продолжат танец, совершенно не заметив трупа, что валяется у них под ногами. Ведь все - просто взаимозаменяемые партнёры, а кружение не останавливается никогда. И никому нет дела до чужого горя. Выживают сильнейшие и бодрейшие. И всех на этом празднике жизни интересуют только сильные и выносливые. Нет ни привязанности, ни... души. Мотыльков интересуют только те бабочки, которые умеют добывать нектар. Взаимозаменяемая, пошлая до омерзения, жизнь...
Маша зачем-то встала, оделась и вышла в дождь, туман, темноту... Она слонялась по городу до рассвета. По мокрому, сырому Питеру. А, когда вернулась, снова завалилась в постель. Кажется, у неё начинался жар. Беспокоил надсадный кашель. "Не всё ли равно?" - подумала она, желая снова провалиться в сон, чтобы не видеть этих стен, этого мира, не слушать своё глупое сердце, ноющее о несбывшихся надеждах на любовь и верность... Сон больше не шел. Скоро пора было уже вставать, идти на занятия.
Раздался звонок, и она машинально его приняла.
– Машуля! Ты куда подевалась? Ты мне нужна!
– раздался у неё в ушах голос Николая.
Она молчала.
– Машуля! Между нами ничего не было. Ну, с той брюнеткой... Ты - где? Я тебя хочу! Алё... Ты - слышишь?
Маша выключила телефон. "Ага, брюнетка, всё же, ему не далась... Но в этом нет его заслуги, отнюдь. Хорош гусь!" - подумала она. И вдруг, неожиданно для себя самой, зарыдала, уткнувшись в подушку.
"Совсем нервы сдали!
– подумала она немногим позже.
– Надо хоть как-то отвлечься... За ноутом посидеть, что ли...
Она примостилась на краю кровати, судорожно вцепилась в ноутбук и набрала в поисковике первое, что пришло в голову...
"Что делать?" - задала она вопрос, просто так. И... с удивлением обнаружила, что вывалилась куча сайтов.
Но она не стала их открывать и читать.
"Мне очень плохо. Эй, кто-нибудь!" - настукала она следом. И... Через несколько минут на экране, в левом углу, появилась надпись:
"Здравствуй. Меня зовут Фрэд. Я могу с тобой поговорить".
"Здравствуй, Фрэд. Я - Мария. И мне очень плохо".