Вне конкуренции
Шрифт:
А можно ли так?
Не успеваю почувствовать себя гадко, тёплые крупные ладони прикладываются к груди – не пошло, разогревая. Крепко обнимают:
– Придёт день и ты снова услышишь мамин смех. Надо только подождать, Ий.
Он понимает. Всё понимает… мы не говорим и я не показываю, но ему всё видно. Как стучит моё сердце, хоть криком кричи. Как я снова и снова проживаю разрыв бомбы в душе, как выдаю иллюзию, что со мной всё хорошо, справляюсь…
– Я просто на звёзды смотрела. – открещиваюсь, стараюсь говорить выверено спокойным голосом.
– Ты просто задыхаешься от усталости и приходишь
Оборачиваюсь.
– Я не слабая! – ни за что не предстану перед ним размазанной, хватило тогда, в бильярдной.
– Слабая, Ия, слабая. И это не предосудительно. Мы все иногда беспомощны, хоть вешайся.
Затапливает эмоциями, одна налипает на другую, грозятся прорвать защитную броню. Исхожу крупной дрожью.
– Твоя жизнь кажется сказкой, Игнат! У тебя есть всё! Сила, деньги, власть, бизнес…
– Я не хотел этого. Для меня этот бизнес стал терновым венцом. Прежде, чем получить силу и власть, я потерял всё, что имел. Все эти деньги достались через мучения. Но это всё пыль по сравнению с тобой. – с откровенной зависимостью.
– Только за тебя мне не стыдно.
– А за что стыдно? – по коже гуляют мурашки, всегда так пробирает, когда с Игнатом полный контакт и он показывает себя оголённого, нутром чувствую, как между нами прокладывается невидимая связь.
– Мой отец был зависимым от азартных игр, умудрился проиграть в казино всё до последней копейки. Бросил нас и сбежал. Долги пришлось отдавать мне. Не было выбора. Пришли люди и сказали: «Жить хочешь? Отрабатывай!». Я плохо начинал. Чтобы вернуть фамильное дело, немало шишек набил. И себе, и другим. Всю жизнь гнал на красный светофор. И не все подвиги в прошлом оставил.
– А где сейчас твои родители? Семья…?
– Отец давно умер. – тяжёлый выдох.
– Подозреваю, что не по своей воле. Мать живёт в Америке. Последний раз виделись в мои двадцать три года. На прощание попросила о ней забыть и не беспокоить, у неё своя жизнь, а я вырос и могу обходиться без неё.
– Как можно жить без мамы? – тихо-тихо.
– Зная, что она где-то там…
– Можно. Очень помогает тот факт, что меня променяли ради богатенького папы Карло.
– А кроме мамы с папой? – тянусь к глубокой складке между его бровей, разглаживаю пальцем, замечаю, что и сама сжалась от напряжения.
– Ты и твоя семья. – осторожно целует меня в висок.
– Я не знала этого… - прячу лицо в изгибе его шеи, скрывая влагу в глазах.
– Что-то изменилось? – привлекает к себе, просовывает руки под свитер, стягивает кожу на спине, соединяет нас тактильно.
Быстро моргаю, высушивая слёзы.
– Да! – прикинув, как его взбодрить, делюсь настоящей правдой.
– По десятибалльной шкале ты поднялся на один балл!
– И сколько стало?
– Два! – важно сообщаю, поднимаясь на носочки и равняясь с ним ростом.
– Спасибо, бусинка. – выманиваю у него улыбку.
– Пожалуйста, господин Розанов! – коротко прикасаюсь к шершавым губам, хоть и на смешной ноте, но вкладываю всё своё утешение и сиюминутную привязанность. Он заслужил немного ласки.
Тысячу раз себя спросила: «Зачем я средь бела дня приехала в офис Игната?».
Нет ответа. А уходить
Утром проснулась без него. Сразу расклеилась, захандрила. На прибывшую экономку волком смотрела. Не специально. Но тот воцарившийся уют, что мы сами сотворили за эти дни с Игнатом был нарушен. В апартаментах появилась чужая энергетика.
Пусть я злая и охреневшая, но в спальню я эту женщину не пустила. Не знаю я её… попривыкну, смирюсь с вынужденным вторжением в своё гнездо… то есть, наше… наше гнездо. И открою дверь. А пока… не знаю, мне там дышится легче. С Игнатом. Наедине.
Я вообще заметила странность в себе. Это не поддаётся объяснению, но я стала от мужа зависима. В моральном плане. Это сродни тем дням, когда папа был моим эмоциональным центром. Он координировал, способствовал развитию, был моим персональным детектором ошибок, создавал безопасные условия. И всё это на одном уровне с сердечной теплотой. Я чувствовала себя нужной, важной.
Так и сейчас. Без Розанова я в режиме выживания. Словно несколько импульсов. В голове, в груди, даже в лёгких – срочно к Игнату, живи!
Всю дорогу выискивала в себе причину повернуть назад. Докапывалась до мелочей, намеренно. Хоть один малюсенький резон, я не должна быть такой подневольной. Наверняка такая неправильная потребность в человеке носит какой-нибудь нехороший диагноз в психологии.
Всё это крошево мыслей привело к тому, что достала до ручки бедного Вову.
Я и так привыкла, что за мной чёрный кортеж по пятам, но эти чужие… никак не приму изменения. Гундела весь путь:
«- Куда так много? Можно подумать, президента везут!! Давай отпустим половину?
– Распоряжение Игната Демьяновича! Ты под постоянным надзором и прикрытием, Ий! Что поделать? Целее будешь!
– Вов, ну не с десяток вооружённых бойцов-то?
– С твоим отцом и того больше было! И где они все? Нет, Ий! Надо, значит надо!
– Мне грозит опасность??
– А кто знает? Теперь у тебя ещё и враги Розанова прибавились! На две семьи, как говорится!
– Спасибо, Вова! Поддержал…
– Не трусь, принцесса! Муж у тебя намнооого значительнее вас Акиловых! Всех по оврагам раскидает!
– Самой бы там не оказаться…»
Растираю онемевшие от волнения руки, стабилизирую дыхание.
Что сказать? Почему приехала? Чего мне от него надо?
– Здравствуйте, Ия Владленовна! – ловит меня прямо на выходе из лифта Антон.
– У него сейчас видеоконференция. – услужливо оповещает невозмутимый заместитель, приглашая к чёрным диванчикам. – Чай, кофе? – посылает короткий взгляд на улыбающуюся секретаршу, готовую мне угодить.