Вне конкуренции
Шрифт:
Значит, лечение в Швеции стоило тех денег.
– Ия? – тотчас же спохватываюсь, сердце накаливается так, что повышается и температура тела.
– Она осталась в клинике! Порывалась вернуться домой, я не пустил!
И спустя мгновение:
– Зачем ты это сделал? Зачем тронул мою сестру?
Моё горение доходит до пика.
– Потому что полюбил. – без лукавства.
– Больше смахивает на помешательство, а не любовь! Кто тебе вообще дал это право? Я тебе девочку доверял, как себе подобному! – его торопливая речь звучит сумятицей, но я распознаю каждое
– Если б знал, что ты, скот, оплюёшь мою семью с ног до головы, то закрыл бы двери своего дома!! Она ж невинная была…
– И я дорожу ею!! – с ударением, окрашивая громкой эмоцией.
– Верь или нет, я не обидел её!! Она моё неизбежное, понимаешь? Это не закончится, она охватила со всех краёв! Она уже моя жена, Дав! Даже выше этого! Ломать это я тебе не дам!
Чувствую, фиксаторы скоро треснут от натяга.
– Вкусил уже, да? – корит он меня злым голосом.
– Почувствовал разницу? Ещё бы! Она молодая, сочная, изысканная! Пей, не хочу! Только не под тебя её вынянчивали, Игнат! Не для твоей пробы растили! Расчёт был на долгосрочный и благополучный брак!
– Его и получили! – под кожей так стремительно бурлит кровь, что поверх несётся громадой дрожи.
– Твоя сестра полностью укомплектована. Я всё ей даю. Всё! Положение, достаток, верность, чувства…
– Положение? Верность? Чувства? – перебирает с прерывистым смехом. – Ты перелопатил всех баб в городе! Мою сестру прозовут малолетней дурой, что тебе поверила! Какие, нахрен, чувства? Ты годами всем доказывал, что к тебе это не относится! Высмеивал женские признания!
Эти обвинения заставляют сердиться ещё хлеще:
– Я никому ничего не доказывал! И тебе сейчас не собираюсь! Я всё сказал в голосовых, Давид! Прослушай почту! Моя жена остаётся при мне!
– Я забираю её!! – поперёк моих условий.
– Хрена с два! – выплёвываю. – Ты чего хочешь-то? Кровной войны? Я пойду на это, Давид! Не расхлебёшь!
– Вот как?!
– Да. – губы колет, так сильно я их стискиваю.
– Что ещё раз доказывает, что ты думаешь только о себе! – с унижающей гримасой на лице.
– Она потеряла отца, хочешь ещё и брата лишить?
– Если б хотел, тебя бы здесь не было. Я сделал всё, чтобы она больше не знала лишений. Вот такой вот я плохой муж.
Он поймёт. Примет меня в новой роли.
Но Давид выбивает меня из равновесия:
– Я верну все деньги, что ты потратил на моё лечение!
– Да пошёл ты! – приподнимаюсь и проглатываю стон, резкие движения обжигают болью.
– Я это не ради одолжения…
– Как мы оба дошли до такого? – пробегает взглядом по моему немощному телу.
– Ещё недавно моя сестрёнка смеялась и лезла на колени к папе, мама улыбалась и светилась счастьем, мы считались сильной семьёй и тебе пожимали руку, как своему союзнику! А сейчас просыпаюсь и всего этого нет…
Облизывает губы, сглатывает кашу во рту, что образовывается из-за непослушания лицевых мышц.
– Сейчас другое… - раздувается от эмоций грудь, не могу утихомирить.
– Но смысл тот же. Ваша семья стала ещё сильнее, не сдаваясь до самого конца. Твоя мама держалась рядом с тобой, несмотря на то, что её пытались увести. Твоя сестра всё также смеётся, поверь! И не раз. У неё желания меняются каждый день и все по зову сердца, как она говорит! Я… навсегда останусь вашим союзником, Дав! Не отвернусь, даже если ты захочешь! Так сложилось… - посмеиваюсь, разбавляя грузную тишину.
– …именно лучший друг подарил мне то золото мира, за которым я гнался… наверняка, ты не оценишь, но… спасибо тебе за Ию, Давид…
Он собирается что-то сказать, но на вздохе производит неестественный звук и мучительно прокашливается. В комнату, словно по команде, вваливается медбрат и помогает моему другу наладить дыхание с помощью кислородной маски и баллона, что пристёгнут к коляске.
– Я даже послать тебя не могу… - после лечебного процесса выталкивает с горечью и смехом одновременно.
– Кто это сделал с нами, Игнат? Кого ты вычислил?
– Горовой и Каюмов.
– КТО?! Горовой?? – и сразу же прижимает маску к лицу. Известие о предателях режет по живому. Оба являлись друзьями Акилову-старшему. Давид вырос, глядя на Горового. Не убрать это из жизни.
Обретя дар речи, взволновано спрашивает:
– Зачем?
– Раздел власти.
– Эти гниды на свободе? Что ещё знаешь? Расскажи!
И я пересказываю то, что мне поведал полковник:
«Каюмова накрыли сразу же, он себе место в первом ряду занял, смотрел, как тебя обстреливают! И знаешь, как удивился, что за ним группа захвата приехала! Так и повторял «Меня-то за что? Я ничего не знал! Это всё Горовой!». А вот, второго нагнали уже у самолёта! Чуть не улизнул! Пока его заказного частника нашли, пока до аэродрома доехали, у него на руках уже целый чемодан с наличкой был!»
Упомянул я и о подозрительном уроде, что ошивался вокруг Ии. Стрелял в меня никто иной, как он. Душа в пятки уходит, когда думаю, что изначально их целью была бусинка. Слава Богу, что выбор остановили на мне. Ию легче было бы развести на передачу прав, ежели меня. Со мной сложнее, поэтому и возиться не захотели, решили по старой схеме, как с убитым Владленом Михайловичем. Только не учли, что за мной полковник стоит. А он за годы службы нахватался хороших навыков. Расколет, как орешки. Чётко, быстро и без следов.
– Что с теми киллерами, что ты нанял?
– махом сшибает меня.
– Так ты знаешь? Ты прослушал мои звонки??
– Все!
Тянем зрительный контакт, слишком много невысказанного друг другу.
– Их взяли. Как раз, по их показаниям полковник взял в оборот Каюмова и Горового. Но мне не успел сообщить, меня уже поджидали. Я всех своих бойцов с Ией отправил.
– Я видел! Они пасут её днём и ночью! Она им даже угрожала! Кичилась твоей фамилией…
Застываю, а потом медленно растягиваю улыбку.