Вне отбора: алые небеса
Шрифт:
– Не все рождаются для великих свершений. Кто-то рожден для труда…
– Золотые слова, падчерица!
Я вздрогнула от елейного голоска мачехи и спрыгнула с отцовских колен. Мегера стояла в дверях и улыбалась, разве что слезу не пустила.
– Я всегда говорила Алану, как восхищаюсь тобой!
Да ты что? Язык, поди, натрудила от восхищений!
Расчертив кабинет, Мерида коснулась моего лица ледяными пальцами-сосульками и оцарапала щеку когтями в попытке подарить скупую театральную ласку.
– Посвятить себя дому, работе и воспитанию младших сестер так трогательно и так вдохновляюще,
Подальше отсюда, пожалуйста!
– Многие ли сестры готовы на это пойти?
Мачеха и правда симулировала слезы. С великолепным талантом и завидным постоянством рассыпала по щекам ледяные капли. Пока не разразился очередной поток, я хотела по-тихому прошмыгнуть в коридор, но мегера перехватила меня под локоток и, с громкими пафосными подвываниями, потащила в свое логово.
– Я украду ее ненадолго, Алан? Ты же не возражаешь? Хочу дать материнское напутствие перед дорогой.
– Что вы, мои любимые. У меня сердце трепещет, когда в доме мир и лад. Пресветлая вам в помощь.
А у меня кое-что другое трепещет, когда эта самка царга елейно улыбается. Ширина ее улыбки прямо пропорциональна величине моих проблем.
Отец осенил нас знаком Пресветлой и вернулся к делам, а мегера крепко сжала пальцы на моем запястье и потащила за собой. Я бы спросила, какой царг ее укусил, но хуже настроения мачехи только характер Беки.
По узкой винтовой лестнице мы не шли, а летели. Мачеха волокла меня в свой кабинет, ютившийся в северной башне. Там, подальше от любопытных глаз прислуги, дочерей и отца, она творит злую ледяную магию.
Законами Арвии ледяная магия запрещена, но кто пожалуется, если кроме меня мегера ни на ком не тренируется? Любовь к темным силам постигла ее еще в юности. А как только я стала расцветать и составила конкуренцию ее любимым дочкам, мегера из ума выжила. Лучшие наряды, внимание соседских мальчишек, любовь учителей – все доставалось мне… Мачеха пыталась сослать меня в какой-нибудь монастырь или пансионат, но отец категорически возражал. Тогда она нашла способ сломить наши воли. Отдав душу Ледяному демону, мачеха навеки стала его адепткой и получила доступ к страшным силам, порой пугающим ее саму. Прежде цветущая и дышавшая жизнью, с каждым годом, с каждым новым ритуалом, она все больше превращается в ледяную статую: холодную, мертвенно-бледную и безобразную.
Втолкнув меня внутрь, мачеха задвинула засов на двери и вольготно развалилась на ледяном троне.
Лаборатория, в которой собрано все зло мира, нагоняла жуть. В углу вечно дымится котел, из которого вырывается то зеленый, то сизый, то алый зловонный дым. В другом углу на кривой коряге сидит одноглазый филин. Временами филин гадит и издает звуки, чем себя и спасает, иначе его давно бы выкинули. С книжных полок и мебели свисают сияющие в отблесках свечей сосульки, а посреди этого ледяного безобразия возвышается трон. Обычный обитый парчой стул со временем оброс ядовито-зеленой ледяной коркой. Чем больше магии творит мегера, тем сильнее затягивает льдом ее комнату. Но магический лед сковывает холодом душу, а не тело.
Облокотившись о ледяной подлокотник, мачеха царапала коготком подбородок и сверлила меня внимательным взглядом. А я дрожала.
– Надеюсь, у нас не будет проблем? – гаркнула она.
Дремлющий филин вздрогнул, распахнул единственный глаз и, недовольно крякнув, прилично нагадил на ветку. Лучше бы нагадил хозяйке на голову, ей богу!
– Н-нет, леди ла Фрей, – произнесла, стуча зубами. Это место вытягивало тепло из моей души. Я чувствовала, как она покрывается уродливой ледяной коркой.
– Это хорошо. Потому что тебе стоит помнить, что на кону.
Она достала из глубокого декольте маленький пузырек на цепочке, в котором искрился жемчужный огонек. Душа и воля моего отца, связанные этой ведьмой.
– Поверьте, я не забываю об этом ни на миг.
Внутри похолодело сильнее. Вот она, душа моего отца! Так близко, и одновременно так далеко. Если бы только снять эти треклятые браслеты, сковывающие мою магию, если бы только застать ее врасплох!
– Хорошо. Значит, тебе не составит труда помочь Леке пройти испытания, – мачеха сунула пузырек под плотный корсет и удобнее устроилась на троне.
– Как?
– Она давно не девица. И нужно это исправить.
Смешок вырвался помимо воли. Исправить, серьезно? Зашить что ли?
– При всем уважении, которого у меня к вам нет, подобные вещи не под силу даже сильнейшим магам. Попробуйте обратиться к тому юноше, который…
Я согнулась от яростной боли в животе. Ледяные иглы жалили, кусались и рвали мою плоть на части, заставляя жалеть о каждом оброненном слове. Но как я устала терпеть и мириться! Кто бы знал, как я устала…
– Дерзкая неблагодарная девчонка! – прозвенел ледяной голос. – Ты найдешь способ помочь ей, поняла?!
– Иначе что? Не вернете отцовскую душу? – прохрипела, вскинув голову. – Убьете меня? Тогда навеки останетесь графиней!
Мачеха прекратила пытку и задумалась. Сколько себя помню, она грезила о королевском дворце. Бывшая простолюдинка, она вышла замуж за барона, который по счастливой случайности умер (что не проблема, когда тебе перевалило за сотню). Так молодая баронесса повстречалась с моим отцом, который на тот момент был счастливо женат на моей матери, уже кормившей меня грудью. Через несколько месяцев после их знакомства мама зачахла и умерла от неведомой болезни. Обезумевший от горя, отец сам не понял, как женился на мегере.
Вскормленная кормилицей, я не знала материнской ласки. Слуги меня любили, души во мне не чаяли, но только не Мерида. После рождения дочерей, она меня возненавидела и быстро нашла способ избавиться, оставив при этом в доме: показала мне душу отца, а после, познакомившись с моей магией, и меня лишила воли, заковав асами – путами, не дающими применить дар.
Избавившись от конкурентки, она занялась дочерями: учители, тренеры, модельеры, балы, знакомства, связи… Не покладая рук, Мерида создавала из них идеальных невест, попутно подбирая женихов побогаче, пока не прошел слух, что король занемог и планирует передать власть сыну – принцу Крейну. Мачеха, словно коршун в добычу, вцепилась в мысль о переезде в царский дворец. Мечта стать матерью королевы поглотила ее с головой, превратилась в одержимость.