Вне подозрений
Шрифт:
— Вы не знали, — допытывался доктор Фелл, игнорируя вопрос, — что ритуалы черной мессы проводились здесь?
Два голоса прозвучали одновременно.
— Здесь? — воскликнула мисс Кэннон.
— В этом доме? — осведомился доктор Бирс. Стиснув кулаки, он медленно обошел вокруг кровати и посмотрел в лицо доктору Феллу.
— Не в этом, — ответил Фелл, скользнув взглядом по комнате, где все еще ощущался запах духов миссис Тейлор. — Но очень близко отсюда. В маленьком строении, принадлежащем теперь миссис Люсии Реншо. Кажется, я упоминал, что разговаривал с мистером Чарлзом Денемом о завещании миссис Тейлор. Миссис Реншо унаследовала три
— Ну и что?
— Кто-то отмечал, доктор Бирс, наш нелепый способ давать названия домам. Мы строим маленькую виллу без единого дерева в радиусе сотни ярдов, называем ее «Вязы», и это никого не удивляет. Этот дом — не приорат. Ни один монах никогда не переступал порог «Дома аббата». Но, как ни странно, место, именуемое «Часовней», действительно ею является.
Скулы резко обозначились на костлявом лице доктора Бирса.
— Если вы скажете мне, что это нонконформистская [36] часовня, — заявил он, с усилием взяв себя в руки, — я сразу отвечу, что это ложь.
36
Нонконформисты — в Англии протестанты, не принадлежащие к англиканской церкви.
— Нет-нет! Я имею в виду частную часовню, относящуюся к большому дому, который давно снесли. Но она была освящена. Вероятно, потому ее и использовали для культа Сатаны.
Батлеру показалось, что с уст Бирса вот-вот снова сорвутся слова: «Пусть ее сожгут и разрушат!» Но врач только указал на кровать и осведомился тем же резким голосом:
— Миссис Тейлор?
— Думаю, сэр, она была первой помощницей главы культа, Ричарда Реншо.
— И она посещала ритуалы в этой… часовне?
— Мой дорогой сэр, вы сами заявили в суде, что миссис Тейлор могла бы отправиться пешком в Китай с чемоданом руке. Она не была инвалидом.
— А если бы она думала, что кто-то прячет что-то от нее, то перерыла бы весь дом в поисках этого. Проклятая женщина, — доктор Бирс произнес прилагательное с ударением на первом слоге, — настаивала на том, чтобы ночевать здесь одной, за исключением компаньонки-секретарши в задней части дома. Если она выходила через парадную дверь, это оставалось для всех незаметным.
— Да.
— Доктор Фелл, а что вас интересует в… часовне?
— Черт возьми, неужели вы не понимаете? Мы расследуем дело не о сатанизме, а о массовых отравлениях. Что касается часовни… — Доктор Фелл посмотрел на остальных и добавил: — Я отведу всех вас туда этой ночью.
Где-то в темном доме послышался звон стекла. Все четверо оставались неподвижными. Батлеру показалось, что звук раздался совсем близко.
— Фонарик при вас? — спросил он доктора Бирса. — Отлично! Дайте его мне!
Врач принес фонарь с кресла, куда положил кепку и саквояж. Люсия шагнула вперед.
— Пэт, что вы собираетесь делать?
— Просто осмотреться.
— Будьте осторожны!
— Чего мне бояться? — отмахнулся Батлер и поспешил в коридор.
Ему и в голову не приходило, что в дом мог проникнуть взломщик. Он всего лишь хотел побыть несколько минут один в темноте, наедине со своими мыслями, чтобы выражение лица не могло его выдать.
Батлер скользнул лучом фонаря по двум дверям на каждой стороне коридора и полинявшим желтым обоям, потом медленно двинулся вперед.
Последние полчаса
Сатанизм. Плоть и дьявол. Черные свечи, горящие на обнаженном теле под перевернутым крестом. Красные подвязки, тесемки и веревки, вроде бы канувшие в прошлое. Согласно ирландскому суеверию, подвязка обладала магической силой. Батлер вспомнил мемуары Пипса, [37] где говорилось о старинном обычае драться на свадьбе из-за подвязки невесты…
37
Пипс, Сэмюэл (1603–1703) — английский мемуарист.
Свадьба… Люсия… Часовня…
Несомненно, Люсия собиралась привести его этим вечером в часовню. Он вспомнил ее слова в «Кларидже» («Настоящее приключение!»), в клубе «Любовь под маской» («Сумка… в ней ключ»), в салоне мчащегося автомобиля («Вы можете найти там больше, чем ожидаете»).
Стоп! Возможно ли, что черную мессу будут служить в часовне этой ночью? Не потому ли доктор Фелл хочет отвести их туда?
Батлер знал об этой церемонии лишь то, что она завершалась эротической оргией, видения которой он отогнал так же быстро, как захлопнул бы дверь.
Чепуха! Этого не может быть!
Люсия ни в чем не виновна — тем более в убийстве. Его уверенность крепла с каждой минутой.
«Вы когда-нибудь слышали, — обратился бы он к присяжным, — чтобы женщина более ясно, разумно и честно отвечала на вопросы, как обвиняемая отвечала доктору Феллу несколько минут назад? Дьявольские подвязки были изобретением Дика Реншо, чья душа сейчас поджаривается в аду!
Предположим, она пригласила меня в эту часовню. Ее собственные слова содержат объяснение, хотя она не собиралась его давать. Миссис Реншо верила, что ее муж был священником — возможно, самозваным, — и, как она сказала, «существует множество странных, но абсолютно безвредных культов».
Обследование третьего дома, принадлежащего ей («В нем никогда не жили»), могло предоставить доказательства по делу об убийстве Реншо и в то же время стать безобидным приключением, которое так ее привлекало. Это легко понять…»
Патрик Батлер остановился, прислушиваясь.
Где он?
Его палец соскользнул с кнопки фонаря — очевидно, он уже некоторое время бродил в темноте. Батлер был так поглощен своей безмолвной речью, что не замечал, куда идет.
Судя по более свежему воздуху, деревянному полу и ощущению упругости ковра под ногами, он находился в просторном заднем холле с галереей вокруг него. Его охватила паника, как бывает с человеком, внезапно пробудившимся ото сна. Встретить мертвого и проклятого Дика Реншо было бы так же неприятно, как повстречать собственное отражение в зеркале.
Рядом заскрипели шаги.
— Кто здесь?
— Кто здесь?
Вопросы прозвучали одновременно. Батлер нажал кнопку фонарика. Кто-то стоящий неподалеку лицом к нему сделал то же самое. Два луча света пересеклись над столом, между двумя серебряными канделябрами — точно такими же, как в доме Люсии Реншо. Батлер с облегчением узнал массивную фигуру полисмена.
— Кто вы, сэр? — осведомился последний, держа фонарь с увеличительным стеклом.
— Моя фамилия Батлер. Я здесь с доктором Феллом — он сейчас в передней комнате. Думаю, у меня есть карточка.