Вне подозрений
Шрифт:
— Согласен, — буркнул доктор Фелл.
— И я! — подхватила Люсия, поднеся руку к горлу. — Пошли, Пэт?
— «Магический»… — повторил Батлер, глядя в пространство. Потом он пробудился от размышлений и улыбнулся. — Нет, дорогая. Вы все идите и ждите меня наверху, у наружной двери часовни. Я присоединюсь к вам ровно через три минуты.
— В чем дело, Пэт? Почему вы хотите остаться здесь?
— Потому что, — ответил Батлер, — я знаю, где спрятаны бумаги.
Слово «сенсация» было бы очень смягченным описанием произведенного эффекта.
— Только
Прислонившись к красно-черному занавесу на стене, он скрестил на груди руки.
— Послушайте! — запротестовал искренне озадаченный доктор Фелл. — Я всего лишь имел в виду, что…
— Вы уходите, сэр?
— Мы все уходим, — отозвался доктор Бирс, взяв Люсию за руку. — Вы сказали, через три минуты?
— Совершенно верно.
Стоя у стены, Батлер наблюдал, как они удаляются, растворяясь в красном полумраке. Люсия протестовала, но вскоре они оказались у лестницы с перилами черного дерева и исчезли из поля зрения.
Батлер надеялся, что, когда он останется в одиночестве, его нервы не начнут дергаться как у наркомана. Он боялся только воображения. Впервые подумав об исповедальне как о шкафе фокусника, он не оставлял эту мысль, пока она не приобрела четкие формы после слова «магический», произнесенного доктором Бирсом.
Потолки в шкафах фокусников, как слышал Батлер, всегда выглядели такими узкими, что казалось, будто на них ничего невозможно спрятать. При поверхностном взгляде, особенно в случае наличия резьбы, возникал обман зрения.
Быстро, как кот, Батлер подбежал к исповедальне, которую обследовал раньше, сел внутри отделения, предназначенного для козлоподобного божества, и закрыл резную дверцу с изображением черных свитков. Потом он достал из кармана зажигалку, высек огонь и встал, чтобы обследовать потолок.
Но потолок, по крайней мере с этой стороны, состоял только из фанеры, выкрашенной в черный цвет.
Сердце Батлера тяжело колотилось. Пальцами правой руки он провел по краям фанеры…
Тонкая внутренняя сторона потолка начала опускаться на петлях. Увидев, что она падает, осыпая его папками, документами и записными книжками, Батлер инстинктивно отпрянул и сел.
— Нашел! — произнес он вслух, едва сознавая, что так оно и есть.
Бумаги всевозможного размера падали рядом с ним на пол. Пока Батлер сидел на месте исповедника, наблюдая бумажный дождь, собралась изрядная куча. Вскоре он поднял голову — и застыл как вкопанный.
Поверх груды сатанинских свитков застыло лицо Золотозубого. Золотые коронки поблескивали
За две секунды, покуда оба оставались неподвижными, Батлер успел обдумать ситуацию во всех деталях.
Золотозубый не мог войти сюда! Нет, мог! Ключ Люсии от двери верхней часовни был в ее сумочке, которая, оставшись вместе с пальто в клубе «Любовь под маской», легко могла быть идентифицирована как принадлежащая женщине, убежавшей оттуда в компании Патрика Батлера. Если Золотозубый что-то знал о часовне… Выходит, он знал.
Батлер, глядя сквозь черные свитки, видел, что Золотозубый держит правую руку на некотором расстоянии от тела. Рука эта сжимала маленькую пачку бумаг — белых и не то серых, не то зеленоватых, — соединенных скрепкой.
Золотозубый оказался здесь раньше. Бумаги, которые он держал, были опасными иди компрометирующими документами Клуба убийц. Он заполучил их, но, надо надеяться, ненадолго. А бумаги, оставшиеся в исповедальне, были простым хламом.
— Привет, — заговорил Золотозубый сквозь черную резьбу.
— Привет, — отозвался Батлер и тут же метнулся к двери.
Он выбежал из исповедальни, как бешеный бык — дверца захлопнулась за ним. Золотозубый, все еще лицом к нему, отпрыгнул назад скачком, который любому, кроме Батлера, помог бы распознать боксера.
С трудом сдерживая гнев, Батлер принял вежливо-небрежный вид и улыбнулся. Оба стояли на открытом пространстве перед алтарем, где на темно-красном ковре не было ни колонн, ни подушек. Только статуэтка Сатаны с черной козлиной физиономией лежала чуть правее Батлера, усмехаясь при свете зловещего светильника-глаза.
— Давайте их сюда, — сказал Батлер.
— Что?
— Письма или что там у вас.
Но у Золотозубого, все еще в грязном вечернем костюме, но без воротничка и галстука, казалось, на уме было совсем другое.
— Вы меня ударили, — заявил он, притронувшись к распухшей губе. Его злые глаза оставались неподвижными.
— Совершенно верно. Если хотите, могу повторить.
— Вы ударили меня, когда я этого не ожидал. Но сделали это как любитель. — Верхняя губа приподнялась. — Вам редко приходилось драться. Верно, мистер?
Батлер снова улыбнулся. Золотозубый был на полголовы ниже его.
— Верно, мистер? — повторил Золотозубый.
— Я не удосужился этому научиться.
— Он не удосужился этому научиться! — передразнил Золотозубый с ухмылкой, способной вывести из себя любого. — А вы могли бы справиться со мной?
Батлер всего лишь посмотрел на него и засмеялся. Впервые на лице Золотозубого появилось выражение, похожее на человеческое.
— Тогда попробуйте! — На его лбу вздулись вены.
Золотозубый быстро сунул в карман пачку бумаг. Его правая рука метнулась к левому рукаву и выхватила закрытую бритву. Но он не стал ее открывать, а швырнул в темноту, где она со стуком упала на пол.