Вне правил

Гришэм Джон

– А что ты здесь делаешь?

– Я твой адвокат. Находиться здесь моя обязанность, я должен убедиться, что последние ходатайства действительно рассмотрены, и дать совет.

– И ты советуешь поговорить с капелланом?

От неожиданного громкого стука в дверь мы оба вздрагиваем. Она тут же распахивается, и входит человек в дешевом костюме в сопровождении двух охранников.

– Мистер Скэнлон, я Джесс Форман, заместитель начальника тюрьмы.

– Искренне рад, – отзывается Линк, не отводя взгляда от экрана телевизора.

Форман не обращает на меня никакого внимания

и продолжает:

– У меня тут список всех, кто будет присутствовать на казни. С вашей стороны никого не будет, так?

– Так.

– Вы уверены?

Линк не удостаивает его ответом. Подождав немного, Форман снова спрашивает:

– А как же ваш адвокат?

– Я буду присутствовать, – отвечаю я. Адвокатов всегда приглашают. – А от семьи судьи Нейги кто-то будет?

– Да, все их трое детей. – Форман кладет лист на стол и выходит. Едва за ним с грохотом захлопывается дверь, Линк произносит:

– Ага, вот то самое. – Он берет пульт и прибавляет звук.

Рассказывают о последних событиях: в здании Пятнадцатого судебного округа только что прогремел взрыв. На экране видно, как вокруг здания мечутся полицейские и пожарные. Из окон второго этажа клубится дым. Запыхавшийся репортер бежит по улице, выискивая лучшее место для картинки, и на бегу рассказывает о происходящем. Оператор с камерой едва за ним поспевает.

Линк не отрывается от экрана – его глаза горят.

– Ничего себе, еще одно удивительное совпадение, – замечаю я, но Линк меня не слушает. Я стараюсь держаться невозмутимо и спокойно, будто ничего особенного не происходит. Подумаешь, взрыв тут, взрыв там. Пара телефонных звонков из камеры смертников, и фитили на бомбах поджигают. Но я впечатлен.

И чья очередь следующая? Еще одного судьи? Не исключено, что того, кто рассматривал его дело в суде и приговорил к смерти. Это был судья Коун, который сейчас вышел в отставку. Но на протяжении двух лет, пока шел судебный процесс и сразу после него, к нему была приставлена вооруженная охрана. Может, присяжные? После суда они находились под присмотром полиции, и все было тихо. Никто не пострадал и не получал никаких угроз.

– Куда теперь направляется ходатайство?

Думаю, он решил взрывать все суды от нас до Вашингтона. Ответ на свой вопрос он знает – мы не раз это обсуждали.

– В Верховный суд, округ Колумбия. А что?

Он не отвечает. Несколько минут мы смотрим телевизор. Сюжет подхватывает репортер Си-эн-эн и в характерной истеричной манере начинает накручивать, намекая на теракты джихадистов. Линк улыбается.

Через полчаса снова появляется начальник тюрьмы. Он суетится еще больше, выводит меня в коридор и шепотом спрашивает:

– Вы уже в курсе насчет Пятнадцатого округа?

– Смотрим по телевизору.

– Вы должны его остановить.

– Кого?

– Не валяйте дурака! Вы знаете, о ком я.

– Мы тут не можем ничего изменить. Суды действуют по своему графику. А парни Линка явно выполняют приказ. К тому же нельзя исключать простого совпадения.

– И то верно. Сейчас сюда едут ребята из ФБР.

– Это круто и, главное, умно. Ровно через три часа и четырнадцать минут

моему клиенту вколют смертельную инъекцию, а ФБР рассчитывает его прессануть насчет взрывов. Он бандит до мозга костей, причем старой закалки. Все повидавший и через все прошедший. Да он плюет на всех агентов ФБР, вместе взятых.

Вид у начальника тюрьмы такой, будто его вот-вот хватит удар.

– Мы должны что-то предпринять, – произносит он умоляюще. – Губернатор на меня орет. На меня все орут.

– Вот губернатору и карты в руки. Он даст отсрочку, и Линк перестанет взрывать. Правда, гарантировать это я не могу, поскольку он меня не слушает.

– А вы можете его попросить?

Я громко смеюсь:

– Само собой! Я поговорю со своим клиентом по душам, заставлю признаться и уговорю перестать заниматься тем, в чем он сознается. Нет проблем.

Он слишком подавлен, чтобы отреагировать на издевку, и ретируется, качая головой и грызя ногти: еще один чиновник, раздавленный тяжестью свалившейся на него проблемы. Я возвращаюсь в камеру и сажусь на стул. Линк не отводит глаз от телевизора.

– Это был начальник тюрьмы, – сообщаю я. – И он очень просит тебя отозвать своих псов.

В ответ – молчание. Никакой реакции.

Наконец Си-эн-эн выясняет, что к чему, и мой клиент становится самой горячей новостью часа. Во время интервью с прокурором, посадившим Линка, на экране появляется фотография моего клиента из его личного дела – там он намного моложе. Линк, сидящий по другую сторону стола, негромко цедит проклятие, но продолжает улыбаться. Дело, конечно, не мое, но если бы я задумал устроить взрывы, то офис этого парня оказался бы в самом верху списка.

Его зовут Макс Мансини, он главный прокурор города и считает себя настоящей легендой. Всю последнюю неделю он не сходил со страниц газет, и чем меньше времени оставалось до казни, тем охотнее он раздавал интервью. Казнь Линка будет первой в его послужном списке, и он не пропустит ее ни за что на свете. Честно говоря, я никогда не понимал, почему Линк решил замочить своего адвоката, а не Мансини. Но спрашивать об этом не буду.

Похоже, мы с Линком мыслим одинаково. Репортер уже заканчивал брать у Мансини интервью, когда где-то позади послышался шум. Камера отъехала назад, и стало видно, что репортер с прокурором стоят возле его офиса в центре Города.

Еще один взрыв.

3

В зале судебных слушаний взрыв произошел ровно в пять вечера, в Пятнадцатом округе в шесть, а в прокуратуре в семь.

По мере приближения стрелки часов к восьми все, кто имел несчастье перейти дорогу моему клиенту, начинают нервничать. Си-эн-эн, уже распалившись окончательно, сообщает, что вокруг здания Верховного суда в Вашингтоне усилены меры безопасности. Их репортер на месте действия постоянно показывает нам окна офисов, в которых горит свет, чтобы мы поверили, будто судьи находятся там и трудятся в поте лица, обсуждая детали дела Линка. Но это не так. Все они благополучно сидят дома или ужинают. С минуты на минуту один из клерков сообщит, что наше ходатайство отклонено.