Вне спасения
Шрифт:
Три дня после того, как Румпельштильцхена не стало, а Белль и Крюк покинули Сторибрук, Регина была до жути неразговорчива. Она могла молчать сутками, и хотя Эмму это порой очень сильно выматывало, она не нарушала этот покой, предпочитая общаться с Лероем, Руби и другими. Горько, но Эмма почти не общалась с родителями. Она не знала просто что им сказать, ведь Мэри Маргарет была обижена на нее из-за Крюка, а Дэвид - из-за отстранения от должности помощника шерифа. Эмма понимала, что пообщаться когда-то придется, но сейчас ей этого хотелось меньше всего.
Единственное, чего Эмма не понимала, это то, почему никто не интересуется о Темном маге, где он и что с ним. Она подозревала, что Регина все же использовала свою магию, чтобы стереть им всем воспоминания о Темном, но спрашивать не решилась.
Только к концу недели Регина устала от своего молчаливого заточения, и тогда ее прорвало. Эмма даже не подозревала, что Регина может столько говорить, потому что для нее она всегда была немногословна и немного нелюдима. Регина всегда говорила по делу, и всегда следила за языком. Но даже у сильных людей, закаленных жизненными потерями есть предел.
«- Я не думала, что кто-то когда-то выберет меня, - сказала Регина как-то вечером, когда в очередной раз собиралась налить себе стакан бурбона.
Ее руки сжимали пустой сосуд, и женщина явно хотела еще многое сказать. Эмма не посмела ее прервать. хотя вместо слов, просто хотелось подойти и обнять. Но Эмма промедлила, упуская момент.
– Вокруг, всегда выбирали других. Даже Генри… - она запнулась, облизав пересохшие губы и сглотнув, продолжила.
– Даже Генри сперва выбрал не меня. Отчего-то потом он стал смотреть другими глазами и передумал, повернулся ко мне, понял, поддерживал. Как и ты… Ты научила его ценить все вокруг, и меня.
Эмма поднялась из кресла, подходя ближе. Регина стояла вполоборота, и было не видно эмоций на ее лице. Эмма не стремилась получить эмоции, она стремилась сделать так, чтобы Регине стало легче после сказанного сегодня.
– Я не знаю, чем я заслужила такой подарок, - честно призналась Миллс.
– Думала, что после гибели нашего сына, ты меньше всего захочешь общаться с той, что не смогла его спасти. Но ты меня поразила. И… я не знаю.
Эмма сделала несколько шагов, оказываясь прямо перед Региной, когда она развернулась к Эмме полностью.
И снова шикарная уязвимость женщины перед ней обезоруживала, а точнее, разоружала. Эмма осторожно положила ладонь, поверх руки Регины, которая сжимала пустой стакан.
– Не надо ничего объяснять, - сказала она тихо.
– Я понимаю.
Регине хотелось выпить, но вместо этого она подняла глаза на Свон и дернулась потянувшись к губам девушки, но замерла буквально в дюйме, не решаясь осуществить свою благодарность, о которой завтра возможно пожалеет. Но Свон все поняла без слов и лишних прикосновений, поэтому порывисто сократила расстояние между их лицами, оставляя на холодных губах женщины легкий поцелуй, который продлился всего несколько секунд. Дольше Эмма
Тот поцелуй вряд ли можно назвать чем-то большим. Скорее эта была благодарность Регины за то, что Эмма ее не бросила, как многие в городе. Между ними уже не было такой разрозненности, но Эмма не желала спешить. Она просто ждала, когда Регина сама решит, куда им стоит двигаться и стоит ли. Она готова была пойти за Региной, но не против ее воли начинать отношения, которые, возможно, они обе не потянут на данный момент.
А потом Регина сказала ей как-то утром, за кофе:
– Я хочу уехать, Эмма.
Это было весьма неожиданно, и звучало как очередная отчаянная попытка сбежать от наваливающейся действительности. Эмма не нашлась что ответить, лишь кивнула. Тогда Регина протянула руку и взяла ее за запястье.
– Я хочу чтобы ты поехала со мной.
Вот это пожалуй было неожиданнее всего. Эмма не думала, что Регина попросит ее поехать с ней, ведь она не хотела уезжать из Сторибрука.
– Ты бежишь?
– переспросила Эмма.
– Нет, - смотрела ей в глаза Регина.
– Это на время. Мне просто нужно что-то новое. Может, я найду его за пределами города, а ты мне поможешь.
Помочь Регине! Это стало жизненным кредом Свон. В последние несколько недель, она сильно жалела, что в этом городе нет никого, кого Миллс могла бы полюбить, и кто подарил бы ей … сына или дочь. Но сейчас Регина смотрела на нее так, словно ждала что этим кто-то будет Эмма. Правда вот, Эмма все равно не может подарить ей ни сына, ни дочь. Но отказать Регине в помощи Эмма тоже не может. Ведь она выбрала ее. Ради нее осталась здесь. Ради нее не помчалась за Крюком. Ради нее жила в особняке, на всякий случай последнюю неделю. Это стало нормой. Регина не гнала ее, а Эмма не напоминала о том, что защищать Регину теперь не от кого. Так и жили…
А теперь вот, прощай Сторибрук.
– Хорошо, - кивнула Эмма.
– Мне только надо передать дела Лерою и Руби.
– Не надо, - возразила Регина.
Она впервые за долгое время улыбнулась. Легко и искренне.
– То есть?
– Мы вернемся. Когда-нибудь. А они тут сами разберутся, уверяю тебя, Свон!
Странно было слышать подобный тон от Регины. Но Эмма поняла, что возможно Регина просто не желает никому ничего сообщать. Она хочет просто уехать. И хоть это звучит более чем безответственно. Почему бы нет?
Желтый «жук» в котором они решили ехать, вместил в себя кроме их двоих еще немного вещей. В основном теплых. Было ранее утро, когда Эмма завела машину.
– Стой, Свон.
Эмма повернулась к Регине, которая одарила ее немного неловким поцелуем, который на этот раз был полностью заслугой Миллс.
– Это еще зачем?
Уголок губ Регины дернулся вверх.
– На удачу…