Вне времени

Ахадов Эльдар Алихасович

И тут же раздались неземные голоса. Они возносились всё выше и выше, на высоту, недоступную живому человеческому голосу. Хор голосов словно переливался в ожившем воздухе всеми красками радуги! Господа учёные вдруг совершенно перестали ощущать себя во времени и пространстве. Где они? Что это?

Это были голоса кастратов Сикстинской капеллы. Что виделось целью художественного творчества во времена Возрождения? Стремление не столько подражать природе, сколько исправлять ее и стремиться к безусловному «превосходству» над её достижениями. Самым существенным отличием, основной ценностью голосов певцов-кастратов во все времена была их искусственность, как физиологическая, так и вокальная. Их голосовые аппараты соединяли в себе преимущества сразу трех типов голосов – детского, мужского и женского. Эти люди владели одной из важнейших предпосылок бельканто: уникальной трехрегистровой манерой пения, то есть, абсолютно естественным звучанием голоса во всех трех регистрах – грудного, головного и фальцетного.

Во времена Микеланджело капелла достигла своего расцвета.

К 1625 году в хоре Сикстинской капеллы уже не осталось ни одного фальцета, С той поры о фальцете начали говорить как об «искусственном голосе», а о голосе певца-кастрата как о «естественном» Количество членов капеллы в том же 16 веке возросло до тридцати. Отслужив на своем поприще двадцать пять лет, певцы получали звание почетных членов капеллы и имели право продолжать находиться при хоре. Для исполнения партий сопрано, начиная с 1588 года, со всей Европы в капеллу приглашались лучшие певцы-кастраты. Сикстинская капелла на протяжении нескольких веков оставалась лучшим духовным хором Италии. Крупнейшие композиторы эпохи Возрождения Дюфаи и Жоскен Депре создавали произведения для этих удивительных голосов. Франческо Сото и Джакомо Спаньолетто, Лорето Виттори и, разумеется, несравненный Фаринелли, десятки и сотни безумно талантливых певцов потрясали своими голосами сердца людей всех сословий – в Италии, Франции, Испании и в других католических странах! Испанские короли и римские папы были их преданными слушателями и ценителями высокого искусства…

Однако же, всё в этой жизни когда-то меняется. Сначала ограничения на появление этих неповторимых голосов ввёл Бенедикт Четырнадцатый, а следом и папа Клемент Четырнадцатый (17б9-1775) предпринял достаточно жесткие запретительные меры в их отношении, хотя выгнать поющих кастратов из своей папской капеллы даже он так и не решился, да и в консерваториях обучались они по-прежнему… Немало усилий к искоренению певческого феномена приложили и идеологи Просвещения, что способствовало упадку преподавания вокального мастерства. В целом, ко дню появления в капелле гостей-чужестранцев Пржевальского и Настарбинского сложилась ситуация, когда о самом существовании этих певцов в итальянском обществе стыдливо старались не вспоминать.

Обо всем этом рассказал гостям сердобольный монсиньор Винченцо, у которого были свои планы в отношении Антона Макаровича и Григория Потаповича. Планы эти состояли в том, что он решился предложить им попробовать каким-то образом пристроить в далекой России неприкаянных состарившихся певцов, поскольку пристраивать их при капелле в прежних количествах и кормить далее не осталось никакой возможности, а просто выбросить на улицу – не позволяла совесть.

Господа оказались не менее сердобольными и согласились увезти с собой двух-трех стариков. Каково же было их удивление, когда на следующее утро перед римской гостиницей, в которой они остановились, собралась толпа человек в пятнадцать, если не более, из рослых немолодых итальянцев с детскими умоляющими выражениями лиц.

Пришлось забирать всех…

Шаг 23

Не в европейской части России, а на бескрайних просторах Сибири при покровительстве могущественного Михаила Михайловича Сперанского и тайной поддержке членов масонской ложи «Полярная звезда» возникло безымянное поселение, чем-то напоминающее мужское монастырское хозяйство, если бы население его не было хотя и весьма рослым, но странно тонкоголосым и безбородым. И русского языка они поначалу не знали совсем. Мироеду Косоедову, жившему своим хутором с винокурней неподалеку, они сразу пришлись не по нутру. Не пьют. А это явный убыток.

Пржевальский с Настарбинским часто приезжали, проведывали своих подопечных. Во время одного из таких вояжей утром после отдыха на почтовой станции смурной, вроде как недопроснувшийся Григорий Потапович, подошедши к приятелю, вручил тому некую рукопись свою и признался, что записал сие только что, после сна.

Пока станционный смотритель мешкал, разбираясь с почтовыми лошадьми, одна из которых ни в какую не выходила из конюшни, Пржевальский прочитал записи своего товарища, пояснившего ему, что сам не понимает значения некоторых, записанных им слов. Тем более того, что бы всё это значило… Весь дальнейший путь по обоим господам было заметно, что сии пребывают в некотором замешательстве. Тем более, что Настарбинский поделился с другом тем, что зовут его на самом деле не Григорий, а Хальмер-Ю.

После такого известия Пржевальский выкурил трубку и принялся перечитывать послание Настарбинского-Хальмер-Ю… Вот оно:

«Некий предстал передо мной сегодня во сне в образе человека (не будучи им) и показал мне звезду не из нашей Вселенной, находящейся в ином состоянии материи и излучающей иное (может быть, и не свет, а время, а может быть нечто другое). Она была не круглая, как шар, а как бы вся состоящая из живых огненных сосков ( похоже на рогатую морскую мину времён Второй мировой войны), и плыла в пространстве. Пространства могут быть бирюзового цвета, а свет – черным. Это я видел. Хотя, могут быть и других цветов. Некий был в светлом свитере и темных брюках, но мог быть в чем угодно и выглядеть как угодно, потому что это был нечеловек. И я знал это. И он не говорил со мной, а вся информация была сразу же внутри меня и не на уровне слов. Я лишь озвучиваю её теперь. А Он - только сопровождал меня и показывал.

Мир гораздо необъятнее наших представлений о нем. Существует множество Вселенных, расстояние до которых столь велико,

что измерять его в световых годах не имеет смысла. Наша Вселенная не расширяется и не сокращается, а движется, причем, в разных местах по-разному. Расстояние до ближайшей Вселенной вероятно составляет такую же пропорцию, как величина Солнца (нашей звезды) к расстоянию до Альфа Центавра (другой ближайшей звезды). Между нашей Вселенной и Той – пространство достаточное для размещения множества иных Вселенных нашего порядка или нескольких пространств. Наша Вселенная – далеко не самая крупная в мире, хотя и не самая мелкая. Величина Видимого Света от других Вселенных столь мизерна, что мы пока не находим подтверждения их существованию. Этот, так называемый, свет (излучение) может быть иным, состоять из иного. Мир бесконечен. Вселенная (вещество в пространстве) небесконечно и имеет определенную величину, но количество вселенных - бесконечно. Двигаться может лишь то, что имеет определенную величину. То, что не имеет определённой величины, может не двигаться, а видоизменяться в своих отдельных областях. Пространство, в котором находимся мы сейчас – пространство нашего уровня. Существует бесконечное число уровней нашего пространства. Кроме нашего есть иные пространства со своим бесконечным числом уровней, в которых понятия «длина-ширина-высота» не имеют смысла, но зато там присутствуют другие, неизвестные нам виды пространственных измерений. Время является более обширным пространством нежели длина-ширина-высота. Оно может вести себя как вещество и как волна. Возможно, поглотители (преобразователи) пространства («черные дыры») являются излучателями времени в другую сторону. Так же, как в нашем мире звезды состоят из пространства, занимают пространство и излучают вещество пространства, так в других мирах, их звезды могут состоять из времени, занимать время и излучать вещество времени, возможно, смертоносного для мыслящих существ нашего пространства. Зримый мир нашего пространства ощущается нами при помощи глаз, специально для этого существующих. Весь остальной мир можно увидеть с помощью иных органов зрения, приспособленных для этого. У нас возможны органы зрения для иного мира, так называемые глаза или глаз (третий глаз), но выглядеть он может совсем иначе, и находится в другом месте, может быть и не на этом теле, а может и отсутствовать или находиться в зачаточном состоянии. Огонь – это процесс преобразования вещества в иное вещество , происходящий с выделением (тепло) или поглощением (холод) энергии. В этом смысле – сильный холод (поглощение энергии) – тоже огонь, но с другим знаком. Любое вещество можно преобразовать при помощи огня ( процесса «горения») в любое иное вещество. В этом смысле «гореть» может всё. В том числе, «гореть» ( то есть, излучать или поглощать энергию) может любое мыслимое вещество, пространство и само время. Любые поглотители пространства («черные дыры» - лишь один из бесконечного множества видов этого «горения») тоже «горят» - таким своеобразным (на наш взгляд) образом. Любое излучение – поглощает, любое поглощение – излучает. Мир находится в абсолютной гармонии взаимоисключающих противоречий и лишь потому существует и движется, развивая себя. Не расширяясь или сокращаясь, а именно развиваясь по законам внутренней гармонии. В этом смысле мир и есть Бог, как и всё, из чего он состоит – от самой малой своей частицы, до пространств любого бесконечного числа уровней, в том числе – всепоглощающего и всеизлучающего Времени. Существование возможно не только в состоянии определённого вещества в определённом пространстве, но и в момент горения (преобразования материи, времени и пространства из одного состояния в другое). В этом смысле нечто может существовать из вещества, из огня, из холода, во времени и вне его. Скорость горения может быть мгновенной и растянутой во времени - замедленной, то есть в тлении. На самом деле в каждый момент времени абсолютно всё вокруг нас, как и мы сами, находится в процессе горения, протекающего с разной скоростью. Наша жизнь в общефизическом смысле – тоже горение, преобразование одного вида энергии в другой. Трудно сказать, каким именно образом мне это сообщено, но это информация, которая сегодня доступна мне на моём уровне знаний.

Может быть, тот, для кого я всё это пишу, ещё и не родился, но он обязательно появится и поймёт всё, что мне необходимо теперь передать ему и продолжит это».

Пржевальский оторвал взгляд от письма, дабы удостовериться, что вокруг всё то же, и что мир не сошёл с ума.

А вокруг всё изменилось. И прежнего не было…

Шаг 24

«…никто твоего отца не трогал. Ты нарушил слово, и оно не случилось. Нет слова – нет мира», - вновь и вновь вспоминались Джеликтукону слова Хэхэ. Он летел в гигантском светящемся туннеле. Мимо сверкая и кружась в клубах межгалактической пыли проносились галактики. «Проветрившись» подобным образом, юноша вернулся на землю, предупредительно постучался в дверь и вошел в комнату, застав господина Пржевальского с рукописью в руках.

– Антон Макарович, Вы Григория Потаповича не видели?

– Видел? Да, господин Хорьков. Видел…

Это был уже не тот Пржевальский, который несколько минут назад приступил к чтению записей Настарбинского больше из желания скоротать время, пока запрягают лошадей, нежели из каких-то иных побуждений. Положительно, с Антоном Макаровичем что-то стряслось. Он знал Всё! Как будто та жизнь, которая только ещё ему предстояла… уже свершилась…

– Молодой человек, Ваш отец несколько минут назад вышел в дверь, в которую Вы вошли. Но для Вас его нет. Вы не сможете встретиться ни при каких обстоятельствах.