Вне времени
Шрифт:
– Погодите! – воскликнул профессор.
– Тут надо разобраться! Вы это ведро песка куда девали?
– В угол огорода высыпал. Возле забора.
– Там, где сейчас растёт гора песка?
– Точно.
– А, ну-ка ребята! Давайте-ка песочек этот раскопаем!
Не вполне понимая зачем это надо, народ всё же принялся раскапывать песочную гору. Однако всё оказалось не так просто: чем старательнее копали ариведерчевцы, тем больше песка летело в кучу с Косоедовки. Людские силы начали иссякать. Тогда профессор сузил рамки задачи:
– Не будем пытаться разбирать всю песочную гору. Попробуем сделать подкоп под неё. Нам важнее всего попасть в центр кучи,
Дзелинда, копавшая наравне со всеми, подошла к Настарбинскому и, тяжело дыша, чуть не плача, спросила:
– Григорий Потапович, Вы можете объяснить, что мы делаем? Неужели какой-то изверг… мы ищем… мы… там тела ребятишек и Хорика?
– Нет. Уверен, что нет. Но я так же уверен, что там – разгадка их исчезновения. А уж внутреннее чутьё профессора неизвестных наук, моё чутьё на такие вещи, поверь мне, ещё ни разу меня не подводило!
Даже косоедовские злыдни не устояли, сжалились над родителями детей и примкнули к копателям. А уж чалая лошадь Пржевальского и вовсе батрачила, как ломовая: перевозила тележки с песком. Через какое-то время появился и небольшой сельский экскаватор. В песке было всё вокруг: и огород, и сад, и даже прилегающая к дому улица.
Наконец, узкий лаз в середину песчаной горы был прокопан. Чья-то лопата звякнула о металл…
И вот уже вывалявшийся в песке профессор Настарбинский выкарабкивается из лаза. Как раз вовремя, потому что временные деревянные подпорки и кровля подкопа начали обрушаться. Кстати, почему-то тут же прекратился песчаный ветер из Косоедовки. Но профессор даже не оглянулся. Всё его внимание было приковано к маленькой эмалированной кастрюльке. Он вытряхнул из неё остатки песка, закрыл глаза и опустил руку в кастрюльку.
И не достал рукой до её дна. Вдруг он почувствовал, как с той стороны чья-то маленькая ручка вцепилась в его ладонь. Старик не растерялся, а тут же обратился к Пржевальским, которые стояли рядом:
– Скорее! Тяните скорее кастрюльку за края!
Дзелинда и Антон Макарович вцепились в края кастрюльки и потянули их в разные стороны. Кастрюлька начала расширяться. Вот она уже шириной с колесо легкового автомобиля! Профессор потянул свою руку и… о, чудо! Прямо в его объятья выпала из кастрюли маленькая живая и целая девочка, младшая дочка гостеприимных хозяев дома.
И вот уже все трое ребятишек ко всеобщему восторгу в крепких объятьях плачущих от счастья родителей.
– Григорий Потапович! Миленький! А Хорик мой? Скорее, тяните!
… Сколько рук тянулось внутрь кастрюльки. Сколько людей звали Джеликтукона. Но он так и не появился. Ни в этот день. Ни на следующий. Ни через неделю, Ни через месяц… Больше никто и никогда не появлялся из волшебной посудины… Никто. И никогда.
Шаг 11
Дети так и не смогли ничего толком объяснить. Никакого Джеликтукона они не видели с тех пор, как прыгнули в кастрюльку в родительском огороде. Зато видели сначала добрую говорящую куклу-старушку, которая позвала их к себе домой. А потом она стала злой говорящей куклой, связала их и велела молчать. Они слышали откуда-то снаружи сначала гортанные птичьи крики, потом голоса, говорившие на непонятном языке. Потом дом начал обрушаться и старуха произнесла какие-то волшебные слова и заколдовала их, потому что они сразу заснули. А когда проснулись, то перед ними оказался светлый колодец и рука профессора Хальмер-Ю. Вот и всё.
Дзелинда, бедная Дзелинда! Она стала печальной и неразговорчивой, избегала людей и много времени проводила в одиночестве… Даже отец не мог
Счастливые ариведечевские родители разрешили Пржевальским и профессору жить у них в доме сколько те захотят. И однажды, когда Дзелинда и Хальмер-Ю молча сидели в саду на скамеечке и знали, что оба думают о Джеликтуконе, Дзелинда пересилила себя и спросила:
– Мне кажется, что он всё-таки жив. Просто не может вернуться.
– Я тоже так думаю, дочка. Я верю в это… Знаешь, иногда мне представляется, что тот мир, который мы видим... всего лишь кажется нам... На самом деле в нем может быть все совсем по-другому, на самом деле мы даже не знаем: есть ли он?
Человек пытается поймать свою тень. Наконец, ему удается прихлопнуть рукой тень своей руки. Поймал? Нет. Потому что под рукой нет ничего – ни света, ни тени. Там небытие.
О том, что нет прошлого , и нет будущего – писалось и говорилось много раз. Прошлое есть только в памяти. Будущее – только в воображении. Но есть ли настоящее? Тот самый миг, когда мы живем: его ведь тоже нет, доченька.
Ты знаешь, что время можно делить бесконечное число раз. И каждый раз, разделившись, часть его окажется в будущем, а часть – в прошлом. Каким бы коротким не оказался получившийся отрезок времени, его можно снова разделить пополам. И так – до бесконечности. И что в остатке? В остатке ничего…
Значит, мы живем вопреки нашей человеческой логике. В том времени, в котором нас, по нашей же логике, ещё или уже нет. И тогда то, что мы есть, соответствует не нашей, не-человеческой логике.
И органы чувств, данные нам, показывают не то, что есть, а то, что нам дано видеть и чувствовать… А что есть – мы не знаем… у нас нечем это почувствовать и познать…
Да и что такое – сознание, осознание – разум, душа – в чем они находятся? Каковы они? Знает ли это кто-нибудь? И уверен ли он в том, что это его знание соответствует не его – выдуманной, привидевшейся, причувствовавшейся, а действительной реальности?
В ответ Дзелинда ничего не сказала, только обняла старого усталого человека, потерявшего во времени и пространстве единственного ребенка…
Шаг12
Милая добрая Дзелинда! Хоть ты и большая уже, взрослая, но для меня ты ребенком была и остаёшься. Во-первых, потому что мы с твоим отцом стародавние приятели, а во-вторых, потому что ты – лучшая в мире невеста моего сына. Я ведь вижу, как ты любишь Джеликтукона. И он вернется, обязательно вернется, милая девочка. А про отцовскую любовь я расскажу тебе сказку. Надеюсь, ты поймёшь её правильно…
Однажды поспорили два короля: чья земля лучше? Чьё солнце выше? Чьё небо краше?
Смешные они, эти короли, правда? Нашли о чем спорить! Тут и спорить-то не о чем: все знают, что наше небо краше всех, наше солнце выше всех, а уж лучше нашей землицы - во всем свете не сыскать! Потому что всё это наше. А как там у них - нам даже неинтересно.
Нет, ну, не совсем неинтересно, но так – чуть-чуть. Вот если бы оно было хоть чуточку нашим… Тогда другое дело. Тогда уже поинтереснее.
– Отдай мне свою страну, - говорит один король другому, - тогда я точно признаю, что она по крайней мере не хуже моей.