Вне времени
Шрифт:
– Что ты узнал о возвращении Закнафейна?
– спросила Йеккардарья хриплым и убедительным голосом — подпустив капельку магии.
Громф фыркнул. Как будто такой слабый двеомер мог на него подействовать, даже прочитанный той, что часто стояла перед Паучьей Королевой.
– Ничего, - ответил волшебник.
– Закнафейн воссоединился с сыном, хотя я не знаю об исходе этой встречи.
– Они приняли возвращение Закнафейна?
– спросила Эскавидне.
– Что принимать? Он здесь.
– И им неинтересно, почему или как?
– настаивала прислужница.
–
– Ивоннель?
– оборвала Йеккардарья.
– И Ивоннель тоже, - ответил Громф.
– Они пытаются узнать всё, что могут. Они спрашивали меня, узнал ли я что-нибудь после возвращения из Мензоберранзана...
– И ты сказал им?
– резко спросила Йеккардарья.
Громф пожал плечами, как будто это было неважно.
– Сказал им что? Что все считают, будто это действительно воскресший Закнафейн До'Урден? Да. Но они и сами легко могли об этом догадаться.
– Возможно, они желали узнать новости из Мензоберранзана, чтобы понять, не подозревают ли в воскрешении их самих, - указала ему Йеккардарья, но Громф просто фыркнул в ответ.
– Закнафейн тут, как бы это ни произошло, - сказал бывший архимаг.
– Такова новая правда в этом регионе, но она — единственная.
– Расскажи нам о других, - сказала Эскавидне.
– Дварфийские ворота между Гонтлгримом и этой башней и ворота между Гонтлгримом и Особняком Плюща работают — причём даже лучше, чем я считал возможным. В течении трёх недель король Бренор установит третий портал, соединив Гонтлгрим с Мифрил-Холлом. Когда эти врата заработают, они позволят ему мгновенно доставлять солдат из Серебряных Кордонов — и Бренор окажется ещё на шаг ближе к неуязвимости для жалких людишек побережья Меча, если те не пожелают вести войну с целой расой делзунских дварфов. Это впечатляет.
– А Главная башня?
– спросила Йеккардарья, как будто не интересуясь делами дварфов. Пускай.
– Оглядись вокруг. Ты видела на материальном плане бытия хоть что-нибудь, способное сравниться с этим волшебным сооружением — за исключением города в паутине Чед Насада, быть может?
Прислужницы переглянулись, мрачные, но заметно заинтригованные.
– Я разделяю ваш интерес, - сказал Громф.
– Этот акт создания с помощью предтечи — я узнал, что его имя Мегера — сулит всем нам очень многое. Я служу здесь вашими глазами и ушами.
Йеккардарья выгнула тонкую бровь, показывая, что её уровень доверия к Громфу Бэнру не так высок, как на то указывало его заявление. Но какой у неё был выбор?
– Не стоит ли нам опасаться приобретения дварфами подобной силы?
– спросила Эскавидне, очевидно не разделявшая безразличия Йеккардарьи.
– Отправят ли они войско на север, против Джарлакса в Лускане? Поведёт ли король Бренор своих сородичей из Серебряных Кордонов, чтобы заполонить всё Подземье до самого Города Пауков?
– Ивоннель хранит в себе острую боль от ещё более острой секиры короля Бренора, - напомнила Йеккардарья, поскольку именно Бренор расколол череп Ивоннель Вечной.
– Даже если бы не хранила, я не наблюдаю в Бреноре подобного авантюризма —
– Может быть, проведённое среди iblith время сделало тебя слабым?
Бывший архимаг бросил удивлённый взгляд на Йикардарию. Он понимал причину её излишнего цинизма и злости. Предательство Ивоннель привело к поражению Йеккардарьи и изгнанию её на нижние планы — и лишь значительное ослабление фаэрзресс и вмешательство самой Ллос позволило этой прислужнице снова ступать по земле Фаэруна. Однако самому сильному удару подверглась гордость йоклол, когда на неё обрушились весьма буквальные удары человеческого магистра цветов.
– О каких ещё событиях ты можешь доложить, слуга Ллос?
– спросила Эскавидне, как и Громф, не обращая внимания на вопрос своей подруги.
В ответ на это он хмыкнул.
– Лорд-защитник Невервинтера, как обычно, плетёт интриги, - ответил он.
– Происходит что-то странное, но ничего достойного вашего внимания... во всяком случае, пока.
– Мы не хотим, чтобы король Бренор заключил с ним союз, - заявила Эскавидне.
– Ты не должен этого допустить.
– Вряд ли стоит беспокоиться.
– Джарлакс будет следить за обстановкой и мы всё узнаем?
– Вы уже знаете, - заверил её Громф.
– Дварфы Гонтлгрима ненавидят Дагульта Неверэмбера, и это чувство очень глубокое и вполне взаимное.
Прислужницы снова обменялись любопытными взглядами.
– Даже не думайте, что эта вражда открывает возможность для Мензоберранзана вступить в сделку с публичным лордом, - как можно убедительнее сказал Громф.
– Лорд Неверэмбер — надоедливый идиот, от которого будет больше бед, чем выгоды, даже не сомневайтесь.
– Он публичный лорд Глубоководья, разве нет? Наверняка у него есть союзники, - сказала Йеккардарья.
Громф ответил пожатием плеч.
– Мы следим за этими союзниками.
– И это?
– спросила нетерпеливая прислужница.
– Благородный дом Глубоководья, семья Маргастер, - признался Громф.
Его удивил укол вины, сопровождавший эти слова. С каких это пор Громфа беспокоили действия, противоречащие интересам Джарлакса и этих странных спутников, которыми окружил себя самовлюблённый глупец-наёмник? И всё-таки архимаг старательно пытался не перейти грань, выдавая лишь ту информацию, которую и так легко можно было раздобыть, чтобы не помешать своему предприимчивому брату.
«Не важно», - подумал он и постарался забыть про эти мысли. Это были посланницы самой Ллос, и как и в Мензоберранзане, Громф будет делать то, что должен, чтобы продолжить свою работу сейчас и здесь — работу, которая с учётом обучения псионике снова стала для него такой важной.
Первым среди приоритетов Громфа было самосохранение, добиться которого, с его точки зрения, было проще, не навлекая на себя гнев Ллос.
Стук копыт снаружи предупредил их о приближении гостей, и Кэтти-Бри, которая почти закончила рассказывать о жизни Дзирта, выглянула в небольшое окошко.