Вне закона
Шрифт:
Она повесила трубку.
— Толковая девица. Докопалась. Наверно, подкупила прислугу. А скорее всего мальчишек, тех, которые принесли твой багаж вчера вечером. Я старалась себя не выдавать, но эти мальчишки… Они такие наблюдательные. Ну, дорогой, тебе сейчас нужно перенести свои чемоданы сюда, и мы отдаем себя Джозефу. У него уже готов план незаметной переправки тебя и твоего багажа на «Глорианну». Яхта готова отплыть в любую минуту. Это как раз то, что тебе сейчас нужно — драматическое, таинственное исчезновение.
— Да. Кажется, да…
— Мы
— Посмотрим.
— Дорогой мальчик, я ведь тоже кое-что соображаю. Если бы ты не был заинтересован в сделке с нами, ты бы столько здесь не болтался. Не так ли?
— Да, пожалуй. Мне нужно принять душ и переодеться.
— Не торопись, дорогой. Мы еще долго здесь пробудем. Тебе потереть спинку?
— Нет, спасибо.
— Не смотри так сердито. Больше тебе ничего не нужно?
— Сейчас нет. Если мне что-нибудь понадобиться, я дам знать.
— Я в этом не сомневаюсь, мой обольстительный змей.
Вернувшись в свой номер. Кирби подошел к запертой двери и прислушался. Из холла доносились голоса и смех. Он начал ходить взад вперед по номеру, покусывая губу и ударяя кулаком в ладонь. Он вспомнил слова Карлы: «Мы могли бы отвезти тебя в такое место, где твоих криков никто бы не услышал». Ему стало не по себе.
В семь тридцать Кирби стоял перед знакомой ярко-оранжевой дверью.
— Это я, — ответил он негромко хриплым задыхающимся голосом. — Я!
Бетси открыла дверь и впустила его.
— О, господи! — воскликнула она. — За тобой никто не следил?
— Нет, они не станут этого делать.
Он медленно расстегнул пояс, затем форменную куртку служащего отеля «Элайза» и вынул подушку. Из-за щек Кирби извлек два комочка ваты и обессиленно упал в кресло.
— Они прислали толстяка.
— Какого толстяка? Кто прислал? Куда?
— Толстого официанта из ресторана. Я звонил из комнаты молодоженов.
— Из чьей комнаты?
— Я не дрался с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет. А тут… Он поставил поднос и повернулся ко мне спиной. Всего один удар. Бум — и все! Я оставил пятидесятидолларовую бумажку в его руке. А потом прошел мимо них.
— Мимо кого?
— Почему у них форма такого дикого цвета? Оранжево-изумрудная?
— Кирби, дружок, я все слышала по телевизору в шестичасовых новостях. Я могу себе представить это озверевшее стадо, которое тебя разыскивает. Но все-таки начни лучше с начала. Если ты снова будешь рассказывать с середины, боюсь, со мной случится истерика.
— Она говорила что-то насчет истерик, что-то очень скверное.
— Кирби!
— Ладно, ладно. Я постараюсь. — И он рассказал ей все по порядку. На сей раз ничего сглаживать не пришлось. Бетси слушала внимательно и задумчиво.
— Значит, она наконец показала зубы?
— Боже мой, яхта — это последнее место, где бы мне хотелось с ней оказаться! И какое ужасное напряжение — разговаривать о том, о чем ты сам не имеешь ни малейшего понятия.
— Я считаю, что ты молодец и все сделал правильно. Так на чем мы,
— Абсолютно верно.
— Теперь она понимает: чтобы заполучить то, что ей нужно, придется действовать либо очень тонко, либо силой. Или платить полную цену. Можно, наконец, стать твоей любовницей. Вот что же все-таки это самое оно из себя представляет?
— Клянусь, единственное, что мне приходит в голову — какое-то изобретение.
Бетси мрачно кивнула.
— И я думаю о том же. Ты рассказывал, что много лет назад твой дядюшка действительно пытался что-то изобретать. И вдруг стал богатым и могущественным. У него появилось преимущество перед всеми, достигаемое, вероятно, каким-то ловким приспособлением. Возможно, Джозеф с Карлой и сами до конца не знают, в чем тут дело. Но они могут думать, что разгадка находится в его личных бумагах.
— И они полагают, что я все знаю.
— Наверно, лучше всего было бы иметь эту штуку в руках, прямо сейчас, Кирби.
Он утомленно закрыл глаза.
— Ты знаешь, я уже начинаю чувствовать себя побежденным. Весь свет думает, будто я припрятал двадцать семь миллионов долларов, и мечтает отнять их у меня. Только шесть человек знают, что у меня нет ни цента, что я все раздал. Ты, я, Вильма, Винтермор, Карла и Джозеф. Правда, я намекнул Карле, что часть денег утаил. Но им нужно что-то иное, а мне неизвестно, что это иное из себя представляет. И ты знаешь, им судя по всему, это также неизвестно.
— Остается Вильма, не так ли?
Он открыл глаза.
— Она может знать?
— Возможно, она знает, сама того не подозревая.
— Тогда попробуй позвонить ей.
Он набрал номер Вильмы. Ему отвечал тонкий голос, но определенно мужской.
— Скажите, кто хочет говорить с ней.
Кирби заколебался и посмотрел на Бетси. Та кивнула.
— Кирби Винтер.
— Вы не будете так добры представить доказательства, что вы действительно мистер Винтер?
— Доказательства? Но каким образом я могу доказать это по телефону?
— Подождите минутку, пожалуйста. Я должен взять вопросы, которые она мне оставила. Вы сможете доказать, что вы действительно мистер Винтер, если правильно ответите на них. — Он вернулся секунд через двадцать. — Вы меня слышите? Хорошо. Во-первых, назовите имя человека, с которым вы вели дела, когда узнали о смерти вашего дяди.
— …Мануэль Фернандес Гомес.
— Имя человека в Рангуне, в декабре?
— Ага, доктор Ка Дан Бола.
— Благодарю вас, мистер Винтер. Я предположил эту меру предосторожности моей сестре. Она была в таком глубоком шоке, что не могла… э… мыслить с присущей ей четкостью. Меня зовут Роджер Фарнхэм. Вильма надеялась, что вы позвоните. Теперь, слава богу, я тоже могу уехать. Я немного раздражен как вы уже сами, очевидно, заметили. Должен сказать, что она не заслужила такой награды за годы ее честной, беспорочной службы вашему дядюшке.