Вне закона
Шрифт:
— Что, черт возьми, ты делаешь, Кирк? Господи!
— Пожалуйста, проснись, Бонни Ли.
Девушка покосилась в сторону кровати.
— Лечь! Я хочу лечь! Пусти меня лечь! — заныла она, но уже с явной безнадежностью в голосе и вдруг взорвалась: — Чертов ты сукин сын!
— Я не стал бы тебя будить, Бонни Ли, но мне нужна твоя помощь.
Она посмотрела на него с подозрением.
— Надеюсь, милый, ты мне не врешь.
И поежившись направилась в ванную. Кирби услыхал шум включенного душа. Он подошел к стулу, на котором висела одежде, и стал ее рассматривать.
— Дай мне мою сумочку, милый.
Он вложил сумочку в протянутую руку, и отправился изучать гардероб Берни. Перебрав множество вещей, решил остановиться на спортивной рубашке и темно-голубых брюках.
Через некоторое время Бонни Ли высунула голову из ванной, хотела что-то сказать, но увидев стул со своей одеждой, улыбнулась и стащив одежду со спинки забрала ее за дверь.
Это показалось Кирби несколько странным. В вопросах женского поведения он был полнейший профан. Вероятно, решил он, можно прекрасно себя чувствовать голышом рядом с мужчиной только до начала утренних омовений, после чего наступает время стыдливости.
Бонни Ли вышла из ванной причесанная, с накрашенными губами, подтягивая пояс на своих желтых брюках. Она бросила сумочку и куртку на стул и вновь улыбнулась ему.
— Худшее, милый, теперь позади. Мне говорили, что труднее всего — это меня разбудить.
— Что ты! Едва я прошептал твое имя, как ты уже вскочила с кровати.
— Иди, теперь твоя очередь мыться. А я пока наведу здесь порядок. На что это ты так уставился?
Кирби сообразил, что выражение у него в эту минуту должно быть довольно странное. Одежда изменила Бонни Ли. Одетой она казалась выше и стройнее. Невозможно было понять, куда и каким образом могло исчезнуть все это изобилие бедер и бюста, вся эта чудотворная сила, запечатлевшаяся после чудесной ночи у Кирби в памяти. Перед ним стояла и улыбалась гибкая изящная незнакомка.
Ее улыбка исчезла, а карие глаза понимающе округлились.
— О боже, ты ведь еще не видел меня одетой! — Бонни Ли ужасно покраснела. — Я готова провалиться сквозь землю, милый!
— Все в порядке. Забудь об этом. Мы ведь уже выяснили, почему все так получилось.
— Да, конечно, но я представляю, как посмотрят на это другие. Пресвятая дева Мария, как объяснить это им?
— Мы вовсе не обязаны ничего никому объяснять.
— Ты выгоняешь меня из-за того, что кто-то должен прийти?
— Нет.
— Тогда объясни мне, кто такой приятель Берни, который твой приятель.
— Она актриса.
— О, великолепно!
— И я думаю, что Берни влюблен в нее.
— Берни не пропустит ни одной юбки, это уж наверняка. Иди мойся.
Когда Кирби вышел из ванной, в серой рубашке, немного узковатой в плечах, в голубых брюках, которые оказались чуть коротки, поглаживая подбородок, кое-как выскобленный единственным лезвием, которое ему удалось
— Кирк, почему на тебе тряпки Берни? Может быть, ты работаешь официантом в «Элайзе»? Объясни наконец, что, черт возьми, происходит?
— Бонни Ли, я не могу тебе сейчас ничего объяснить…
— Именно сейчас, мистер. Немедленно! Иначе тебе будет очень плохо. Я подвешу тебя за шкирку, как елочную игрушку!
После двух безуспешных и жалких попыток начать, он наконец сказал:
— Мое настоящее имя Кирби. Кирби Винтер.
Девушка склонила голову набок, соображая.
— Ты говоришь это так, как-будто твое имя что-то значит.
— Да, именно так — значит.
— Кирби Винтер? Действительно, звучит как будто знакомо. Говоришь ты хорошо. Следовательно, у тебя есть образование. Ты артист, что ли?
— Обо мне много толкуют в новостях. Со вчерашнего дня.
— Я особенно-то не слушаю новости. — Она внезапно резко замолчала и, прижав ладонь к губам, взглянула на него с изумлением и недоверием.
— Милый, так ты — это он? Двадцать семь миллионов? Всю эту кучу денег украл и спрятал ты?
— Я не крал их. И у меня их нет.
Она потрясенно покачала головой.
— Ты родственник этого Крупса.
— Креппса. Он мой дядя. Дядюшка Омар.
Бонни Ли шагнула к кровати, неуверенно присела на край, и опять взглянула на него, снизу вверх.
— Ты и маленькая секретарша, похожая на школьную учительницу, хапнули эти миллионы, весь свет сбился с ног, тебя разыскивая, а ты валяешься здесь в постели с Бонни Ли Бомонт, собственной персоной!
— Говорю тебе, у меня нет ни гроша.
Некоторое время она как будто изучала его.
— Кирк, милый. То есть я имею в виду — Кирби. Я тебе верю. Да, я совершенно уверена, что ты ничего не брал и не прятал. Ты говоришь правду. Я знала настоящих бандюг и знала ловкачей, но иногда, не часто, правда, мне попадались и такие, как ты — добрые и милые. Я соображаю в людях. Да! И никогда не поверю, что ты в чем-то виноват. Почему бы тебе, однако, не пойти и не рассказать правду?
— Не могу. Причин очень много, но сейчас нет времени их обсуждать. Я просто никак не могу. Но ведь ты все равно поможешь мне? Хоть и знаешь теперь, кто я такой?
— Не заставляй меня сердиться, Кирби. На этой безумно огромной кровати ты уже показал мне, кто ты есть, и я сделаю все, что ты от меня хочешь. Но сперва выпьем кофе и выкурим по сигарете.
Они сели пить кофе. Солнце позолотило море за окном.
— Ты сказала, что у тебя есть маленький автомобиль.
— Он там, за углом. Маленький старый «Санбим».
— Знаешь, где находится бухта Бискайн?
— Конечно. У одного моего приятеля там лодка.
— Я бы хотел, чтобы ты отвезла меня туда, Бонни Ли.