Внебрачная дочь продюсера
Шрифт:
Молчание повисло в машине – только свистели мимо автомобили.
Все Лесино существо наполнилось радостью. «Так вот почему, – мелькнула дурацкая мысль, – мне сегодня целый день не везло! Сплошные обломы и трагедии. Значит, все неудачи означали, что мне подфартит в любви…»
Васечка вопрошающе, даже умоляюще глядел на нее.
«Надо что-то ему ответить… Но что? Сказать, что я его люблю, – будет вранье…»
– Спасибо тебе… – прошептала она.
– Спасибо? – Парень нервно потер лоб. – Спасибо – и все?
– Я очень рада… – пролепетала Леся и вдруг расплакалась. Второй раз
Она закрыла лицо руками. Она рыдала, ничего не видя вокруг, но это были иные слезы, чем днем на бульваре. Тогда она плакала от огорчения и умаления себя. Теперь тепло и счастье растекались по всему ее телу. Леся испытывала небывалое, яркое чувство – и окажись на ее месте другая, опытная женщина, она бы сказала: то, что испытывает сейчас Леся, сродни экстазу. А тут еще Вася стал гладить ее по голове – очень осторожно, очень бережно, легкими движениями, – и тогда она, не ведая, что творит, упала ему на грудь, и его руки сомкнулись вокруг нее. А потом он стал нежно-нежно теплыми, ласковыми губами целовать ее волосы, лоб, а после – мокрые от слез щеки, и радость, бушевавшая внутри ее, вдруг достигла необыкновенной остроты, а потом – неожиданно кончилась, оставив после себя лишь тепло и признательность к юноше. Леся вдруг словно прозрела, и стала другой, и очень отчетливо начала чувствовать происходящее вокруг: она сидит в неудобной позе, руль упирается ей в плечо, от тела Васи пышет жаром, а мимо пролетают автомобили, и любопытные пассажиры оглядываются на них. Тогда девушка отпрянула от него, отвернулась и стала искать в рюкзачке платок, а потом, когда вытерла лицо, прошептала тихо-тихо:
– Спасибо тебе… Я так счастлива… Давай поедем…
Глава 14
Они мчались, в окна свистал ветер, и Леся была так счастлива, что даже не могла поверить: неужели она впервые в жизни путешествует вместе с любимым, и для нее стремительное шоссе, и солнце в спину, и ветерок, и огненный профиль Васи…
Однако чистая, беспримесная радость никогда не длится долго. Всего минуту, две, а потом к ней примешиваются воспоминания, подозрения, тревоги.
– Куда мы едем? – повернулась Леся к своему спутнику.
– Я везу тебя домой, – улыбнулся он. – То есть на мою дачу.
– А почему прятать меня после убийства Брагина стал ты, его племянник?
– Да потому, – пожал плечами Вася, – что мы с Ником Кривошеевым действительно друзья. Мы с ним года три назад в отпуске в Крыму познакомились. Потом иногда на футбол ходили, пиво пили… А тут он попросил меня спрятать хорошенькую девушку. Почему нет? Дача все равно пустует.
Леся требовательно спросила:
– Это ты познакомил Ника и Райтонена?
Вася кивнул:
– Я. А почему нет? Враг моего врага (я Райтонена с Брагиным имею в виду) мне друг.
Голова у Леси кружилась. Они миновали Кольцевую и мчались в область.
– Значит, ты все знал про меня, – промолвила девушка. – В чем меня подозревают и от чего я скрываюсь.
– Да, знал, – спокойно подтвердил Вася. – И что?
Леся промолчала. Потом тихо сказала:
– Наверно, надо сообщить, что Ваню Брагина… – она не смогла выговорить
– Не сейчас, – покачал головой молодой человек. – И не по нашим сотовым. Определят номер, станут на допросы тягать. Оно нам надо? Приедем в Гречаниново – брякнем со станции, из телефона-автомата.
– Да, здорово замаскируемся, – усмехнулась Леся. – А то менты не свяжут звонок из Гречанинова и брагинского племянника…
Она поймала себя на мысли, что говорит с ним, словно сообщница. Будто они преступники, и теперь им приходится скрываться. А может, преступник здесь только один – Вася?
– Логично мыслишь, сестренка, – кивнул Вася. – Позвоним из Меньшова. Там тысяч двести народу живет, с нами никто звонок не свяжет.
– А как ты думаешь, кто убил Ваню? – задумчиво спросила девушка. Ветер из окна холодил ее беззащитную шею с жучком-скарабеем.
– Я думаю, тот же человек, что покончил с моим дядюшкой.
– Это была не я.
Леся хотела выговорить это с улыбкой, но не получилось, голос предательски дрогнул.
Вася посмотрел на нее и улыбнулся:
– Я надеюсь. И не я.
– Но… Как ты оказался в том дворе?
– Я же сегодня был на похоронах дядюшки – хотя меня и не ждали. А потом и на поминки пожаловал. Вот и услышал, как тетка Верка дает по телефону поручение найти наркомана какой-то Лесе… Не надо быть Шерлоком, чтобы догадаться, что это за Леся… Я взял у вдовы адрес своего кузена и решил тебя подстраховать. Негоже юным девицам в одиночку по притонам ходить…
– Долго ж ты ехал… – вздохнула она, однако в этих словах содержался не упрек, не дурацкие подозрения. Леся искренне пожалела, что они не встретились чуть раньше и никого не оказалось рядом в тот момент, когда она обнаружила труп…
– Прости… – тряхнул огненной гривой Вася. – Ты ж видишь, какие пробки…
И впрямь: дело близилось к вечеру, и через два-три светофора после Кольцевой движение по шоссе почти застопорилось.
– Ты мог бы позвонить мне на мобильный, – молвила Леся. – Сказал бы, чтоб я тебя подождала.
– И ты б послушалась?
– Не знаю.
– А я знаю. Все равно пошла бы к нему. Ты упрямая.
– Откуда ты знаешь, что я упрямая?
– Я тебя насквозь вижу.
– По-моему, ты себе льстишь, – по-кошачьи улыбнулась она и потянулась.
После Васиного объяснения, после всех сегодняшних перипетий, после многих треволнений прошедшей недели Леся чувствовала, временами даже физически, насколько она переменилась. И если бы нашелся человек, наблюдавший за нею со стороны на протяжении последних дней, он бы доподлинно подтвердил это. В девушке просыпались утраченные, казалось, навсегда кокетливость, женственность, игривость… Все то, что она похоронила в себе тем несчастным сентябрьским днем шесть лет назад. Не успев прочувствовать, распробовать, насладиться… И Лесе вдруг показалось – конечно, чепуха, но все же, – что если бы не было грубых приставаний покойного Брагина, а потом ухаживаний Борисоглебского, приколов Брагина-сына… Если б не было внимания, порой назойливого, других мужчин, то, возможно, и Васиной любви тоже не было бы. И что его любовь – награда за все, что она претерпела.