Внебрачный сын мэра
Шрифт:
А может быть, это все-таки месть Климова? Я ведь совершенно его не знаю. Возможно, за годы порознь он овладел искусством актерского мастерства и научился правдоподобно врать. Вдруг его ненависть ко мне настолько сильна, что он решил выжить меня из города.
Горло сковывает ужас. Выжить из города и отобрать у меня сына.
Снова раздается телефонный звонок. Звонит Гольберг.
— Слушаю, Леонид Абрамович, — неровным голосом отвечаю я.
— Варвара Ивановна, зайдите ко мне, — говорит он строго. — Прямо сейчас.
Развернувшись,
Робко постучавшись, вхожу. Декан сидит в своем кресле, но злым и агрессивным не выглядит.
— Садись, садись, — указывает на кресло. — Испугал тебя следователь, да? Неприятная получается история.
Я занимаю место напротив и сжимаю вспотевшие ладони. Паника понемногу меня отпускает. Гольберг смотрит на меня почти по-отечески, а голос звучит ласково.
— Слышал, сын у тебя заболел? Как у него дела?
— Пошел на поправку, — я пытаюсь улыбнуться. — Все в порядке уже.
— Ну хорошо. Ты не молчи в следующий раз. Если помощь нужна — заходи прямиком ко мне. Я твою ситуацию знаю. Сына тяжело одной поднимать.
Я с благодарностью киваю. За помощью я конечно не приду, но слова Леонида Абрамовича и его забота все равно приятны.
— Теперь по следователю, — декан сдвигает густые брови, становясь серьезным. — Я своих сотрудников в обиду не даю. Ну попыталась ты с гранта немного денег заработать — бывает. Матери-одиночке нужно как-то выживать. Зарплаты у нас невысокие. Напишешь объяснительную на мое имя — я прикрою.
От шока я открываю и закрываю рот. Язык отказывается слушаться. Он это всерьез говорит? Леонид Абрамович считает, что я обворовываю наш университет?
— Я не буду ничего писать, потому что я этого не делала… — шепотом отвечаю я. — Ни копейки из доверенных мне средств не присвоила…
— Варвара, Варвара… — Гольберг качает головой так, словно мне не верит. — Ты чего так побледнела? Врать мне в глаза не нужно. Я ведь сказал, что своих не сдаю.
У меня голова идет кругом, и я сама того не замечая вскакиваю на ноги. Зачем он так со мной? За что? Я ведь ни разу… Никогда… Я бы не стала обманывать…
— Извините, но я не понимаю, чем я такое заслужила… — я пячусь назад, а по щекам тем временем текут слезы. Слезы унижения. — Я всегда работала честно… Я люблю своих студентов, уважаю вас и никогда бы так не смогла…
— Варвара, успокойся! — требует Гольберг, тоже поднявшись. — Сядь на место и спокойно все обговорим!
В ответ я могу лишь мотнуть головой и выскочить за дверь.
— Светлана Петровна, можешь прикрыть? — говорю я. Голос дрожит, дыхание рвется.
Чувствую, что еще немного, и буду рыдать навзрыд! Прямо при коллегах.
Удивительно, но никто на кафедре не обращает на меня внимания. Только Света хмурится.
— Иди, Варвара Ивановна.
Света делает знак, дескать, поговорим? Но я отмахиваюсь. Собираю вещи и спешу на выход.
— Голова сильно заболела. Выпью таблетку,
И не лгу. Только вряд ли мне поможет таблетка. От одной мысли, что скоро все решат, что я воровка, дурно становится. Тошнота к горлу подкатывает. У нас небольшой город, слухи быстро разносятся. А уж если дойдут до моей деревни… Боже, бедные мама и папа! Их же соседи со свету сживут!
Сотовый вибрирует в сумочке. Я смотрю на экран — номер незнакомый. Неужели полиция?
Мне нужно успокоиться и подумать, что делать. На эмоциях я совершенно ничего не соображаю! Решаю сделать вид, что была занята и не заметила пропущенный.
Пока еду в автобусе домой, звонят трижды. Боже, боже мой!
И только в квартире, заперевшись на ключ и заварив себе чай с ромашкой, я выдыхаю. Сажусь за ноутбук и начинаю гуглить. Нужно разобраться с тем, что случилось, и как можно из ситуации выпутаться. В дверь звонят несколько раз, но я игнорирую, потому что сейчас важно сосредоточиться на другом.
Но чем больше я читаю, тем страшнее становится. Если я не смогу доказать свою невиновность, то буду выплачивать бешеные штрафы. Вплоть до уголовной ответственности…
Через час в дверь вновь звонят. Я сначала не хочу открывать, но не званный гость достаточно настойчив. Он звонит снова и снова. Наконец, я не выдерживаю, подкрадываюсь к входной двери и заглядываю в глазок, ожидая увидеть кого угодно, только не… Алексей Климова!
В следующую секунду замок щелкает, и дверь открывается. Я пячусь назад.
— Так и знал, что ты дома, — цедит мэр. Смотрит мне в глаза. — Почему прячешься? На звонки не отвечаешь?
— Как ты проник в мою квартиру?! Откуда у тебя ключ?! — вспыхиваю я. От злости начинает колотить.
— Попросил ключи у хозяйки квартиры. А что прикажешь мне было делать? С работы убежала, я двадцать раз на сотовый звонил, приходил, стучался — ноль реакции. Может тебе дурно стало, и ты тут валяешься на полу в бессознанке, — он говорит резко, но сами слова выдают заботу.
Я мешкаю и даже на секунду испытываю благодарность, но потом эмоции вновь берут верх.
— Ты не имеешь права вламываться ко мне домой! Вдруг бы я была не одна! Да мало ли что!
Алексей молчит, смотрит на меня, чуть прищурившись. Дышит часто. Я вижу, как раздуваются крылья его носа, не предвещая ничего хорошего. Наконец, он произносит:
— Ты сейчас мне всё расскажешь. Про грант, про хищение средств. Кто с тобой в сговоре, кто всё это предложил? Какого лешего ты согласилась?
— Я согласилась?! Боже, что ты несешь? Разве не ты организовал мне этот номер дорогой в отеле и перелет бизнес-классом?! Ты меня подставил, Алексей! Но зачем тебе это? Чтобы выставить меня ужасной матерью и отобрать Женю?! Сыночек обожает меня и будет ужасно скучать! — мои глаза наполняются слезами от одной только мысли о том, что меня с сыном разлучат. — Если ты так сделаешь, то ты… ты просто чудовище!