Внеклассная алхимия
Шрифт:
Не кажется ли истинным христианам вся эта масса верующих — оскорбительнее атеизма? Вот когда по некоему опросу «80 процентов граждан России назвали себя православными». Они же Бога видят как крышу, очень могущественную, но немного абстрактную. На всякий случай — надо уважить. Этому занес, тому занес, открытку бабе Маше к Новому году — так, чего еще? — богу не занес? — надо исправить. И на бандитскую шею вешается крестик, или там иконка под оконко, и еще помолится надо, чтобы того… Мало ли? Береженого и бог бережет. Я банальное говорю, но вот чего интересно — в церкви с этого все-все сильно радуются? С «80 процентов»?
Завести ребенка в современной цивилизации можно лишь по ряду факультативных соображений. Три реальные причины, которые реально сгребали под себя большинство, а не оставляли вопрос на свободную волю, более не работают. Назовем, более не действующих — политическая, экономическая и метафизическая. Относительно них не стоит «проблема индивидуального выбора», ибо культура уже все выбрала за тебя.
То, что мы назвали причиной «политической» — вопрос ценза взрослого. Ну буквально: не имеешь наследника, не мужик. Баба, конечно, тоже не баба. Примерно как сейчас у традиционных народов. Или у древних славян. «Детей ты можешь не любить, но мужиком ты быть обязан». Ну а потом, наверное, все-таки любишь. То, что нельзя изменить, проще полюбить.
Причина «экономическая»: в Древнем Риме рожали себе почти что рабов, которых, конечно же, могли потом перевести в друзья. Но отец ребенка был вправе его убить, не особо объясняя причин. В традиционном обществе дети — вечные данники. Не потому что хорошо помогать родителям, а потому такой адат. Ты вечный вассал. И внуки твои вассалы. Самое последнее чмо могло чувствовать себя суверенным монархом, просто нарожав кучу деток. Потом уже появились права ребенка, но экономическая сторона оставалось: работаешь на предков, сколько им надо. Молишься на то, чтобы предки оказались умеренными, не самодурами, ибо спасения от самодуров нет. «Я тебя породил, я тебя и убью».
Наконец, мотивировка «метафизическая». Не признание статуса реальности за индивидуумом, признание такового лишь за родом. Ты есть, пока ты причастен этой реальности. В этом смысле не продолжить род — выпасть из реальности. Ты есть, но тебя на самом деле нет. И ты это знаешь. Здесь уже не важно, кем тебя считают, кто тебя кормит в старости — просто заботишься о реальности.
Очевидно, что в «развитых странах» — ни первого, ни второго, ни третьего. То есть дивиться надо не низкой демографии, а тому, что кто-то еще рожает. В силу каких причин?
Ну первая — любовь к детям. Беспримесная такая. Некоторая часть населения ей подвержена.
Второе — любовь к воспитанию. Это немного другое. Ей тоже кто-то подвержен.
Третье — по инерции. «Ну пусть будет». Или: «ну все так делают». Непонимание того, что уже не «все». Говорю же — инерция.
Четвертое — попустительство. «Так само получилось».
Пятая — ради эксперимента. Самый, наверное, любопытный вариант, но не лучший, ибо безответственный, вопиюще безответственный.
Шестое — сумма внешних обстоятельств такова, что это лучший выход из некой ситуации. Так бывает. Люди с воображением легко себе вообразят.
Седьмое — из ужаса и отчаяния. «Умру, и ничего не останется». Работа, поступки, отношения — все пустое, все фигня перед вечностью. Тут можно сказать — откладываешь разборку с вечностью на другого. Он, скорее
Легче заметить, что все это уступает по силе первым мотивировкам, утерянным. Ибо первые, повторяю, касались всех. А остался только факультативы. Легко представить себе человека, подверженного из списка лишь пятому, шестому или седьмому. Легко представить не подверженного вообще ничему.
То есть удивляет не плохая рождаемость.
А вообще ее наличие в таких условиях.
Многие еще не поняли, где живут, и ведут себя по привычке. Особенно простые люди. Они просто еще не знают, что плодиться и размножаться — вовсе не обязательно. Они еще не проблематизировали тему. Когда весть дойдет до всех окончательно — мало не покажется.
Времена такие. Педофобские.
По иронии судьбы, они же педократические. То есть, конечно, дети не правят, но все само управляется в их интересах. Точнее, в интересах подростков. Ребенок вряд ли родиться в этой культуре, но уж коли родиться…
Никогда подростку в мировой истории не жилось так вольготно, как сейчас в «цивилизованных странах». Ты никому не должен, все вертится вокруг тебя. Все к твоим услугам. Стандарты культуры подогнаны под тинейджера. Не тинейджеры их подогнали, и не мировое правительство. Как-то оно само, помаленьку. Если в 20 веке по ТВ взрослые люди обращались к взрослым людям, то сейчас молодежь колбасит и зажигает на молодежь. Или, точнее, так: взрослые люди, ведущие себя как 15-летние — для зрителей, которые смотрят как 15-летние.
Общество двойных, тройных, пятерных стандартов.
В газете фотография 14-летней участницы конкурса красоты.
Я так понимаю, что девичья красота = сексуальность. И честное жюри должно голосовать за того, кого хотело бы. То есть скрыто полагается, что эту школьницу можно и должно хотеть. При том, что статья за совращения в РФ до 16 лет.
Гнусь какая-то. Или школьницы не имеют право быть «мисс города», или отменяйте статью. Любой из вариантов лучше дурной реальности, сложенной из импульсов частного эгоизма на фоне общего пофигизма.
Бывают ли среди рекламных сотрудников, криэйтеров, копирайтеров — подлинно любящие свое занятие? Именно как чистый процесс, то есть будь они обеспеченными рантье — стали бы они действовать за бесплатно, хоть изредка? Вопрос риторический? Не слишком ли сильно предположить, что среди писателей — в строю остались бы почти все (им в массе и так не платят), среди реальных журналистов — некоторые? С содержанием 5 тысяч долларов в месяц все равно бы вели колонки, писали свои рецензии, может, даже репортажи. Вопрос не менее риторический — рекламщикам не обидно? Количественно они выглядят симпатичнее, по деньгам и понтам, а качественно — трудяги, наемники, и т. п. А в хорошем поэте, пусть нищем, сволоче, алкаше — мерцает что-то аристократическое. И в каком-нибудь совершенно двинутом на голову журналисте-правдоискателе (такие еще остались, я знаю, видел). Мерцает в том, кто работает не за деньги, или не только за деньги. Несчастные потомки, но высших каст.