Вниз по темной реке
Шрифт:
— Сэр, я ничего не могу утверждать определенно. А догадки — они и есть догадки. Не хочу возводить напраслину.
— Ну что ж, — серьезно произнес Винсент. — Вы знали инспектора таможни по имени Уолш?
Хм, стало быть, ему кое-что известно… Мое сердце упало, а вспотевшая спина прилипла к спинке кресла. Вопросы, вопросы… Не потому ли нас со Стайлзом отправили в тот день на Уоппинг-стрит? Возможно, дело не в том, что Блэр попросил прислать именно меня, как человека, знакомого с маломерными судами. И не в том, что я просто подвернулся под руку. А если Винсент точно знал, что я буду внимательно наблюдать
Я продолжал думать: что еще дошло до сведения шефа? Винит ли он меня в том, что я долгие годы молчал о своих подозрениях, тихо покинув грязный мир речной полиции и перебравшись в Ярд?
— Мистер Корраван, у меня имеются особые причины спросить вашего мнения, — выпрямившись в кресле, заявил Винсент. — Разговор останется между нами, обещаю вам.
Я молчал. Никому еще не рассказывал правды о тех событиях — ни Джеймсу, ни Белинде. Однако… Взгляд шефа сказал мне о многом. Не расскажу сейчас, — дальше и речи о каком-либо доверии не будет.
— Вероятно, вы знаете, — медленно начал я, — что некоторые торговцы и владельцы судов подкупают таможенных инспекторов, избегая тщательной проверки товара. Таможенники, в свою очередь, делятся с речной полицией, обеспечивая свободный проход нужных судов. Так продолжалось годами. — Судя по лицу Винсента, мои слова для него были не новостью, и я с облегчением продолжил: — Несколько лет назад наказания за взяточничество выросли от незначительного штрафа до пяти лет тюрьмы, и некоторые таможенники умыли руки. Речники же продолжали требовать с них денег. Угрожали, воздействовали физически. Потом один из речных инспекторов прознал, что Кевин Уолш готов заявить на него и его коллег. Полицейские решили с ним поговорить — убедить его не выносить сор из избы.
— Кто именно?
Знакомые имена застряли у меня в горле. Я прекрасно помнил, что в Уайтчепеле меня считали крысой, полагая, что я сдал О’Хагана. А на этот раз мне действительно представился шанс стать крысой. С другой стороны, у меня были веские причины уйти из речной полиции.
— Джонас Пай и Стив Вик, — вздохнул я. — Вик легко поддается чужому влиянию, а вот Паю в уме не откажешь.
— Продолжайте, — кивнул Винсент.
— Через пару дней Уолша нашли мертвым — его тело прибило течением к берегу в районе Скалли-дока. Расследовать происшествие назначили новенького инспектора речной полиции — Тома Финнея, только он особо не продвинулся.
Понятно, что молодого Финнея выбрали не просто так, и, судя по лицу Винсента, он это прекрасно понял.
— Я знал достаточно, чтобы сделать некоторые выводы.
— И к чему вы пришли?
Вопрос был для меня тоже не из легких, однако я не стал скрывать:
— Лайам, брат Уолша, видел его с Паем и Виком в пабе за два дня до того, как нашли тело Кевина.
Винсент глубоко вздохнул.
— Другое дело, что этот Лайам — пьяница. Речники не раз его задерживали.
— То есть у него могли быть просто навязчивые идеи, — вставил Винсент.
— Так что железных доказательств причастности Вика, Пая или любого другого речника к убийству Уолша у меня не было, — кивнув, сказал я. — И все же мне пришло было в голову пойти со своими догадками к Блэру. Впрочем, я хотел поступить честно, потому встретился с Паем в пабе и предупредил
Я говорил, а душой снова перенесся в тот день и в тот паб, когда слова Пая нанесли мне глубокую, незаживающую рану. «Блэр своих в обиду не дает», — сказал Пай и снова усмехнулся. Видимо, его позабавило мое неверие в сообщничество Блэра. Как мог шеф речников покрывать убийц? Пай всегда был самонадеян, однако я понял: он не блефует. Четыре года я служил под опекой Блэра и с каждым годом все больше им восхищался и даже любил, но не мог утверждать, что шеф не солжет даже под присягой, если понадобится заступиться за своих людей.
— Вы поверили Паю, — заключил Винсент.
— Пришел к выводу, что он говорит правду, — признал я. — Блэр действительно готов встать на защиту любого речника. А потом, потеряв двух опытных инспекторов, Уолша к жизни все равно не вернешь.
Винсент откинулся в кресле. Бог ты мой, он ведь все это время сидел совершенно неподвижно… Блэр слушал совсем по-другому: вскакивал из-за стола и, уцепившись за спинку стула, раскачивался взад-вперед, пока я не закончу.
— Вы так и не решились обвинить Блэра — ни прямо, ни косвенно?
— У меня не было убедительных доказательств.
Похоже, шефу мой уклончивый ответ не понравился. Я помалкивал, и Винсент слегка склонил голову, словно ожидал продолжения. Нет, дальше для меня проходила красная черта. Остального шефу знать не требуется, и ничего хорошего из воспоминаний о моем последнем неприятном, пересыпанном ругательствами разговоре с Блэром он не извлечет.
— Итак, вы перебрались в Ярд, — подытожил Винсент.
Я опустил глаза на свои сложенные на коленях руки. Быстрые, сильные руки — однако Кевину Уолшу они помочь ничем не смогли, не сумели призвать к ответу ни Блэра, ни Пая, ни Вика. Развернуться, оставив этот кошмар за спиной, — вот и все, на что меня хватило. Я вновь ощутил горячую волну стыда, бросившего меня в пот.
— Остаться в речной полиции вы не могли, верно?
— Никак не мог.
Шеф сложил руки домиком, коснувшись пальцами подбородка.
— Вы вроде бы хотели о чем-то спросить, когда я только заговорил о Блэре.
— В то утро, когда нашли тело Роуз Альберт… Вы ведь отправили меня на Уоппинг-стрит намеренно, зная, что я не буду спускать глаз с Блэра?
— Нет-нет, — поднял брови Винсент. — Я лишь недавно узнал об этой истории, а вы сейчас заполнили кое-какие пробелы. А вас я отправил на место происшествия, поскольку вы прекрасно знаете Темзу — во всяком случае, мне так рассказывали.
— Считаете, что Блэр пытался подставить вас, сэр? Или меня? Или нас обоих?
— Я бы сказал — обоих, — ответил Винсент. — Полагаю, Блэру совсем не по душе мой контроль, поэтому он и попытался таким образом из-под него выйти. Кроме того, вероятно, он опасался того, что сейчас и произошло. Боялся, что между нами установится доверие, и вы расскажете, почему ушли из речной полиции.
И в самом деле, Блэр пошел на все, чтобы это доверие подорвать, создав впечатление, что о моем визите в Седдон-холл газетчикам разболтал именно Винсент.