Вниз по темной реке
Шрифт:
К счастью, мистера Харпера в вестибюле не было, и меня встретила приятная медсестра. Я изложил ей суть вопроса: встреча с Сидни мне не требуется, однако хотелось бы взглянуть на журнал регистрации выхода пациентов за пределы здравницы.
Она принесла необходимые записи, и я внимательно их изучил. В день суда Сидни был в Седдон-холле.
Как же так?
Неужели Прайс совершил ошибку? Выходит, Джейн Дорстоун никаким боком не была связана с судом по иску Элейн? Все это дело — одна сплошная несправедливость, а тут
Я спросил сестру, нельзя ли нанести обычный пятнадцатиминутный визит к больному, и меня тут же проводили к его палате.
— Не так давно он пытался свести счеты с жизнью, — прошептала сестра, вставляя ключ в замочную скважину. — В Лондоне убили его сестру, и пациент впал в ужасную депрессию.
Ощущая свою вину, я заверил женщину, что буду крайне осмотрителен, и вошел в комнату.
Сидни лежал в постели — ноги под одеялом, рука в гипсе. Я окликнул молодого человека по имени, и его веки затрепетали.
— Вы свинья! Убирайтесь отсюда! — бросил он, отвернувшись к стене.
Наверное, я на его месте сказал бы то же самое.
— Ваш отец заставил меня поклясться, что я не сообщу вам о смерти сестры. Мне очень жаль, Сидни. Я понимал, как вам будет тяжело, но мы делаем все возможное, чтобы найти преступника.
Сидни фыркнул.
— Откуда вы узнали?
— А вы как думаете? — Он с отвращением уставился на меня, перевернувшись на другой бок. — Ваш приятель-газетчик рассказал.
Неужели Том меня предал? У меня перед глазами все поплыло.
— Что вы говорите?
— Пайк, или как там его…
— Но я не знаю никакого Пайка. Как он выглядел?
— Коренастый, глаза карие, седеющие виски.
Черт возьми! Стало быть, Фишел за мной следил… Выходит, он и дал в прессу новости о моем визите в Седдон-холл.
— Никакой он не Пайк, — сказал я. — Его зовут Фишел. И мы вовсе не друзья.
— Он настаивал, что друзья. Сообщил мне, что Джейн больше нет, и вы подозреваете меня в ее смерти. — Молодой человек содрогнулся. — Задавал мне вопросы о сестре, но я предложил ему убираться прочь.
Я на секунду задумался, что сделать с Фишелом при очередной встрече и, не дожидаясь приглашения, уселся на стул у кровати.
— Фишел пытался выяснить, что вам известно. Я сейчас собираюсь поговорить с вами откровенно. Вы готовы?
Сидни настороженно глянул на меня и положил здоровую руку на гипс, словно защищаясь.
— Ваша сестра — одна из четырех женщин, на которых преступник напал за последний месяц. Каждую из них похитили, вручив срочное письмо якобы от близкого человека. — Сидни в испуге сморщился. — Нам удалось обнаружить связь между жертвами — один судебный процесс, состоявшийся прошлой осенью. В нем в качестве свидетеля защиты принял участие некто Сидни Моррис, указавший ваш адрес — Марлтон-лейн. Как вы можете это объяснить?
— Ничего сложного, — пожал плечами молодой
— Дядя… — повторил я.
— Да, дядя. Мамин брат, — терпеливо пояснил Сидни.
Ну конечно. Дорстоун ведь сказал: Моррис — второе имя.
— Похоже, ваша мать его очень любит? — с досадой спросил я.
— Души в нем не чает, — откликнулся Сидни, перебирая тонкими пальцами простыню. — Мы с Джейн его ненавидели. Из-за него мое детство превратилось в ад.
У меня в уме сразу стала складываться четкая картина: чувствительный мальчик, подвергавшийся издевательствам дяди, которого поощряла его собственная мать.
— Как считаете, будет ли он сегодня в «Клавеллс»?
— Скорее, всего.
— Он женат, дети есть?
— Дядя — холостяк.
Я выдохнул. Дочери у Сидни Морриса не было, поэтому убийца похитил его племянницу. У меня по спине побежали мурашки.
— Почему дядя указал ваш адрес?
— Он жил у нас целый год, когда лишился жилья за долги, — презрительно скривился Сидни. — Ставил на собачьих и петушиных боях. Дядя кровожаден.
— Когда он съехал?
— Не знаю. Вроде бы осенью прошлого года. Кажется, в октябре.
Мое сердце екнуло. Аккурат после суда.
— Вы не в курсе, что он как раз в то время выступал свидетелем на суде?
— Честно говоря, для меня откровение, что он взялся быть свидетелем, — покачал головой Сидни. — Разве что мог извлечь из этого выгоду.
— Вы еще не связывались с моим приятелем? Помните, я записывал вам его адрес? — спросил я, поднимаясь со стула.
Молодой человек отвел взгляд.
— Нет. Пока не писал.
— Мистер Дорстоун, я настоятельно рекомендую вам покинуть Седдон-холл и попытаться что-то изменить в своей жизни. Вас любит юная женщина — разве этого недостаточно?
Он промолчал, продолжая теребить простыни.
В дверь тихо постучали, и из коридора послышался голос:
— Время вышло, сэр.
Как еще убедить несчастного покинуть свое убежище в мягкой кровати?..
Я протянул Сидни руку и медленно заговорил:
— Мистер Дорстоун, ваши слова помогли спасти жизни нескольких невинных женщин. Спасибо, что вы нашли в себе силы и не покривили душой.
Может быть, я слишком густо мазал джем, как говорит ма Дойл, но Сидни обязательно требовалась похвала.
Он лежал с несколько недоуменной улыбкой, а я не убирал открытую ладонь, и, наконец, молодой человек ответил мне рукопожатием, выпростав руку из простыней.
— До свиданья, мистер Корраван, и пусть вам сопутствует удача.
До станции я добрался как раз вовремя, чтобы проводить взглядом уходящий поезд. Стало быть, мое возвращение в Лондон откладывается на три часа. И все же мне не было жаль той лишней минуты, проведенной в палате Сидни.