Вниз по великой реке
Шрифт:
Робин села, и одеяло свалилось с ее плеч.
– Ляг сейчас же! – прикрикнула я на нее. – Ты все равно не сможешь пойти. Твоя юбка на мне.
Робин была слишком больна, чтобы выяснять отношения. В обычном своем состоянии она затеяла бы долгое препирательство, так что в конце концов я бы сдалась. А так просто легла и заплакала.
– Ну вот, теперь она взялась реветь! Она использует слезы как оружие. Робин, утихни!
Я вела себя совершенно ужасно. Утенок с Хэрном подавленно смотрели на это зрелище. Но им слишком хотелось увидеться с Канкредином, и потому они не стали вмешиваться.
– Давайте соорудим для нее шалаш от дождя и пойдем, – предложила
Кошки тут же забрались в шалашик. Мы положили туда еду, поставили кувшин с водой и принесли Гулла. Кстати, насчет последнего никто даже не спорил. Мы знали, что его следует оставить здесь. Робин продолжала всхлипывать, но я почти уверена, что она была рада тому, что остается. Мы устроили ее так, чтобы сестра могла видеть костер Единого. А потом сволокли лодку в коричневые воды отлива.
Хотя мы поставили парус, можно было и не стараться – отлив подхватил нас и принес к песчаной наносной отмели в устье Реки. Он тащил нас так стремительно, что я в испуге схватилась за Младшего. Мне уже было страшно. Утенок, тот и вовсе не выпускал Леди из рук с тех самых пор, как только сел в лодку. Хэрн презрительно усмехнулся, но, когда я взглянула на него чуть погодя, его била дрожь.
Сквозь серо-белую пелену дождя невозможно было ничего разглядеть, но мне кажется, что Река при впадении в море разделялась на множество рукавов. На много миль вокруг все было плоским и мокрым, открытым всем ветрам. Хорошо, что Карс Адон упомянул про отлив – там, где прошла наша лодка, уже было совсем мелко. Если бы мы упустили начало отлива, пришлось бы плыть как-нибудь в обход. Видимости никакой. Наша лодка неслась очень быстро, а видно вокруг было на расстоянии вытянутой руки, не более. Сперва мы видели только воду. Потом мокрые, поблескивающие болота. Иногда – просто влажный песок, а порой его покрывала бурая растительность. Птиц там было столько, что не счесть, по крайней мере, на том клочке болот, что был виден нам. Я заметила разгуливающих цапель, плавающих и ныряющих гусей, уток, чирков, лысух и чаек – мне просто не верилось, что на свете бывает столько чаек сразу. Они белыми пятнами проступали сквозь белый дождь. Отовсюду доносились пронзительные крики птиц, плеск воды и хлопанье крыльев. И чем дальше, тем страшнее нам становилось.
– Хорошо тут рыбачить, наверное! – выдавил Утенок, стуча зубами.
Несмотря на все эти машущие крылья, было душно и жарко. Капли дождя блестели на наших накидках и волосах, но мы не чувствовали холода. А потом сквозь пелену дождя проступило нечто темное. Это был не корабль. Темное пятно пересекло пролив, по которому мы двигались, и ушло куда-то в противоположную сторону. Страх все возрастал. Мы тянулись вперед, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь дождь. Вроде бы там, на самой границе видимости, маячила небольшая лодка. В ней сидели варвары. Один из них работал шестом, остальные что-то вылавливали из воды и кидали в лодку. Ничего больше мы рассмотреть не успели – они медленно уплыли куда-то вправо.
Мы чувствовали, что увидели нечто ужасное, но не могли объяснить, откуда это ощущение взялось.
– Ой, мама! – прошептал Утенок. – Что это они делают?
– Наверное, рыбу ловят, – предположил Хэрн. Но судя по тому, как он дрожал – по такой-то жаре! – он и сам не очень в это верил.
– Давайте вернемся! – сказала я.
Увы, нас нес отлив, и вернуться мы не могли. Я вздохнула и добавила:
– Ну почему Единый сидит в костре именно сейчас, когда он так нам нужен!
Лодка скользила меж берегов, усиженных птицами, что кричали и плескались в свое удовольствие, а я все никак не могла
– Ой, мама! – снова прошептал Утенок.
– Заткнись! Она умерла, – отрезал Хэрн.
Нас окутывала белая пелена дождя. Все вокруг было белым. Мы скользили в белом круге по серой воде, и даже болота пропали из вида. Над головой раздавалось кряканье уток и крики чаек. Дождь вроде бы начал стихать. Что, вам кажется, будто ничего страшного в этом нет? В следующее мгновение наша лодка чуть не наехала на двух уток, и те с истошным кряканьем кинулись прочь. А мы даже не могли их разглядеть! Вы же, небось, сами знаете, как утки, набирая скорость для взлета, несутся по воде и хлопают крыльями. Мы видели брызги, пары вспененных полос на воде и капли, летящие с крыльев. Видели, как расплескивается вода, когда утки отрываются от воды и наконец взлетают. Слышали их кряканье. Чувствовали на лице ветер, поднятый их крыльями. Но самих птиц мы не видели!
– Что случилось? – шепотом спросил Утенок.
– Мы не ослепли, – хрипло произнес Хэрн. – Воду-то мы видим.
Он больше не правил лодкой – сидел, положив руку на руль, и таращился так, словно это могло прогнать наваждение.
Лодка свернула и поплыла дальше. Я видела разбегающийся треугольный след на воде, оставленный проплывшим чирком. Вокруг гомонили птицы. Вот только ни одной из них разглядеть так и не удалось. А потом мы внезапно, без предупреждения, вышли в море, и я снова их увидела.
Перед нами возникло препятствие. Это была огромная сеть, вышиной с дом. Она висела на столбах и тянулась в обе стороны, на сколько хватало глаз, через болота и множество рукавов Реки, от одного ее берега до другого. Птицы копались в грязи за сетью, что-то ели и хлопали крыльями. Мы прекрасно их видели. Вдалеке, тоже за сетью, маячила давешняя лодка с двумя варварами, по-прежнему погруженными в свое странное занятие.
Впереди раскинулась синева. Море оказалось целой прорвой воды. Оно было огромное – слишком большое для меня. Там, где море встречалось с небом, синева делалась темнее. Я с радостью остановила взгляд на длинном черном корабле, стоящем неподалеку на якоре. Он слегка покачивался. На остром черном носу у него были нарисованы два больших глаза, и казалось, будто корабль смотрит на нас.
– Глядите, глядите! Там, в сети!.. – крикнул Утенок.
И вправду, в сети со стороны Реки что-то билось. У нас не получалось рассмотреть толком, что это. Пленники были небольшие, размером с гуся или лебедя, и мне показалось, будто они розоватые и с крыльями. И каждое такое существо, попав в черную сеть, билось изо всех сил, пытаясь улететь. Некоторым удавалось протиснуться через широкие ячейки сети. Тогда они взмывали в небо над морем и растворялись в синеве. Но многие сдавались и соскальзывали по сети вниз – таких было куда больше. Вода кипела от их отчаянного трепыхания. И вот их-то и подбирали варвары в той лодке.
– Души людей! – воскликнул Утенок.
– Я в это не верю! – бормотал Хэрн, глядя на сеть во все глаза. – Я не верю!
Тут варвары в маленькой лодке увидели нас. Они сердито закричали и поплыли вдоль сети обратно. Хэрн быстро повернул руль и поймал парусом ветер. Над морем стоял ясный ветреный день. Наверное, дождь и туман были порождены сетью. Ветер и отлив понесли нас к черному кораблю, прямо под один из его огромных глаз. Мне захотелось спрятаться – так грозно он смотрел!
– Это просто рисунок, – сказал Утенок, привязывая лодку к огромной якорной цепи черного корабля.