Вновь заколдованые
Шрифт:
– На этот раз сработано неплохо, – прошипел Хозяин. – Но помните, что настоящий Белтазор не дастся вам так легко. Ведь он был одним из нас·и может предвидеть любое ваше движение.
Хозяин поплыл вперед, не утруждая себя ходьбой, и приблизился вплотную к поникшим демонам.
– Но он больше не с нами, – напомнил Хозяин. – Он спас ведьму, свою ведьму, и предал меня. И поэтому должен умереть.
Хозяин поглядел на демонов сверху вниз и хлестнул их болевой волной. Они тут же скорчились.
– В противном случае умрете вы, – заверил Хозяин. Затем освободил·от
Как только они исчезли, возник еще один фантом. Это была женщина с игривым гортанным голосом. Едва заметные очертания ее тела колебались в воздухе.
– Можно мне проявиться? – спросила она.
– Это зависит от результатов, – ответил Хозяин. – Ты нашла Белтазора?
– Нет, – ответила женщина.
Хозяин на мгновение задумался, потом пошевелил пальцем, повелевая фигуре проявиться.
Дрожащие очертания приобрели плоть, появилась стройная женщина в серебристом платье. Она стояла посреди мерцающей платформы в центре пещеры. Ее каштановые волосы были собраны в шиньон, а точеные пальчики прижимали к бедру хрустальный шар. Эта красотка с полными губами была личным Оракулом Хозяина. Она льстила ему даже в тех случаях, когда будущее не предвещало ничего хорошего.
– Оракул, – произнес Хозяин. – Объяснись.
– Я нашла кое-что другое, – сказала она, слегка раздраженно, но ее глаза выражали полное подобострастие к властелину темных сил. – Кое-что более важное.
– Не может быть ничего важнее! – ответил Хозяин.
– Даже Зачарованные?
– Зачарованных больше нет, – напомнил Хозяин.
– Но это не совсем так, – возразила Оракул.
– Со смертью одной из них они лишились силы, – ответил Хозяин твердо. Потом повернулся к Оракулу и наставил на нее палец. – Ты проморгала то, что Белтазор собирается спасти свою ведьму, тебе вообще следует молчать в тряпочку. Скажи спасибо, что я не обратил, тебя в змею.
– Да, – поспешно согласилась Оракул. – Но как же вы тогда стали бы заглядывать в будущее?
– Если не стало Зачарованных, то я могу обойтись и без этого.
– В таком случае, – произнесла она насмешливо, глядя в хрустальный шар, – позвольте мне сделать еще одно предсказание.
Пока она говорила, внутри шара появились полосы тумана. Взору Оракула явилась чья-то фигура. Хозяин метнулся к ней.
– Что ты видишь? – Его голос сделался грубым от раздражения… или опасения?
– Я вижу, – ответила Оракул, – ведьму, призывающую духов ветра. Я вижу…
Она оторвалась от хрустального шара и повернулась к Хозяину. Она вгляделась в черную бездну его лица, и ее губы раздвинулись в демонической улыбке.
– Я вижу, – сказала она, – еще одну.
Глава 3
Фиби моргнула, пытаясь освоиться с окружающей реальностью. Которая, впрочем, сильно напоминала сюрреализм.
Она стояла в ритуальном зале между Коулом и Пайпер. Позади находились прочие прощающиеся, а прямо перед ними возвышался красивый, отделанный слоновой костью гроб, в котором покоилось тело
Глядя, как жрица в белом платье расставляет на алтаре все необходимые для церемонии предметы, Фиби почувствовала неожиданное беспокойство. Пайпер была явно чем-то недовольна.
– Тебе не кажется, что мы совершили ошибку? – спросила она. – Пригласить на похороны жрицу ведовского культа. Это может привлечь к нам внимание.
– Нет, – возразила Фиби. – Все решат, что это просто новая мода. Мы же в Калифорнии.
Жрица заговорила, и Фиби уставилась на табличку у нее в руках. Там был нарисован символ Зачарованных: полный круг и соединяющиеся внутри него три дуги, а дальше шли слова: «Прюденс Холлиуэл, 1970-2001. Она навсегда останется в наших сердцах».
– То, что вышло из земли, вернется в землю, – произнесла жрица, глядя на собравшихся. Раздались негромкие всхлипывания. – То, что относится к духовному миру, вернется к Древним. Если жизнь это день, то наша сестра перешла в ночь.
При этих словах Фиби почувствовала, как Пайпер сжала ее руку. Она благодарно посмотрела на нее и прильнула к плечу Коула, ища у него поддержки.
– Огонь нашей жизни, – продолжала жрица, глядя на Фиби и Пайпер с симпатией, – воспоминания и мужество, сила, которую дала нам наша сестра благословляют этот Круг.
Произнося следующие слова, она подняла над головой серебристый шнурок, завязанный узлом.
– Пусть вновь обретенная свобода будет лишь твоей заботой, Прю. О·благословенный дух, мы прощаемся с тобой: и ты отправляешься навстречу новой судьбе.
С этими словами жрица развязала серебристый шнурок и осторожно положила его в сверкающую чашу. Фиби невольно вскрикнула. После этого жрица погасила три свечи, символизировавших жизнь, смерть и возрождение Прюденс.
Затем какие-то люди, которых Фиби узнавала с трудом, начали подходить к ней, обнимать и произносить слова утешения. Лишь теперь обнаружилось, что у Прю столько друзей. И все они говорили о своем разбитом сердце и выражали соболезнование. «Как забавно, – подумалось Фиби. – Только после смерти становится понятно; насколько полной была твоя жизнь».
Но пока шла вся эта бесконечная очередь прощающихся, рядом с ней, оставались двое ее возлюбленный и единственная теперь сестра.
Наконец людской поток иссяк. Фиби огляделась и снова увидела гроб и табличку с именем Прю. Он стоял здесь уже несколько часов. При этой мысли Фиби зажмурилась.
Открыв глаза, она увидела молодую женщину в пиджаке цвета сливок, которая чем-то напоминала погибшую сестру. От этого сердце сжалось в груди.
Кожа незнакомки была молочной, словно у Белоснежки, волосы – черными, губы – полными, а скулы – высокими. Все точно так же, как у Прюденс. Но глаза оказались совсем другими. Если у Прю они были льдисто-синими, то у этой женщины – карими, как у самой Фиби, И эта незнакомка не отличалась строгостью, присущей покойной. Она вырядилась в слишком короткую юбку и слишком ярко, даже вызывающе, накрасила губы. На вид ей можно было дать года двадцать четыре, на два меньше, чем Фиби.