Внучь олегарха
Шрифт:
— Обещаю, что не пройду. Просто некогда будет: мне на лето уже работенки поднавалили — продыхнуть некогда будет. Так что ставьте четверку и мы мирно разойдемся. Заодно никто тогда и подумать не сможет, что вы ко мне подлизываетесь…
— Светлана!
— Да вы не так меня поняли. У меня по программе НТО новая работа наклюнулась, там расчетов матричных будет дофигищи. А вы молодой, неженатый, времени свободного много. Математику знаете неплохо, группами руководите я сама вижу как. Так я вас хочу взять руководителем группы расчетчиков по проекту.
— А вам не интересно, хочу ли этого я?
— Не интересно, но я знаю, что хотите. Вы еще и сами этого не знаете, но уже хотите, просто я вам об этом уже в сентябре расскажу, сейчас просто некогда.
— Ну что же, важная барыня, вот вам ваша зачетка… я «отл» поставил, пусть все думают, что я подлизываюсь. Но в следующем семестре я за вами отдельно прослежу…
— Спасибо! А кто за кем прослеживать
Инициатива Московского комсомола получила «горячий одобрямс» и со стороны партии: все же в стране действительно просто катастрофически не хватало людей на стройках. Хотя бы потому, что еще начиная с весны началось массовое строительство жилья вообще по всей стране: наконец заработали готовящиеся еще со времен Сталина различные заводы стройматериалов (и главным образом заводы ЖБК вокруг больших городов), но в городах все же со стройками было полегче. В больших городах, где эти бетонные заводы заработали. А в городах небольших, где «по старинке» дома из кирпича строили, с людьми было совсем плохо. Было — и вдруг стало хорошо!
А хорошо стало потому, что на стройки потянулись студенческие стройотряды. Сначала в Подмосковье потянулись, а потом все дальше и дальше. В Москве комсомольцы обрисованную мною им программу «выполнили и перевыполнили»: «минимум десять тысяч человек» они набрали в стройотряды только в МГУ и МВТУ, а всего из Москвы на стройки отправили уже заметно больше пятидесяти тысяч студентов. То есть не всех «из Москвы» отправили, на московских стройках студентов тоже за десяток тысяч героически трудились. Именно героически: я все же в бизнесе целую стаю собак съела, типовые договора стройотрядов с организациями составила такие, по которым оплата шла исключительно за выполненные объемы работ — а особым пунктом в типовом уставе стройотряда указывалось, что превышать двенадцатичасовое ограничение времени рабочего дня можно не чаще раза в неделю. И вообще ничего не говорилось о выходных днях, все это отдавалось на волю самих студентов. А если можно за пару месяцев получить четыре «строительных» зарплаты, то кто же откажется-то? Кое-кто, конечно, отказывался — но исключительно «по состоянию здоровья» или «по семейным обстоятельствам», причем основным таким «обстоятельством» стали свадьбы среди студентов. Совместный труд на свежем воздухе для моей пользы — он, знаете ли, облагораживает…
К тому же всех этих студентов и формой комсомольцы смогли обеспечить. Не хватило мощности швейных фабрик — так они и почти все ателье в Москве и области к этой работе подключили. Для ателье такие массовые заказы были весьма выгодны, так что никто отказываться не стал — тем более ткань уже раскроенную им с фабрик привозили большей частью.
Почин подхватили и в других городах: из Горького на стройки отправилось под пятнадцать тысяч студентов, из Иванова тоже немало, еще ярославцы подсуетились — с ними-то московские комсомольцы с первых дней начали общаться на предмет подключения местных швейных фабрик. Позже и из других городов народ подтягиваться стал, но уже ближе к концу июля, так что пользу они стране наносили в основном на городских же стройках и родных городах. Однако и это позволили студентам практически удвоить свои «среднемесячные бюджеты» на грядущий учебный год, опять же, местные комсомольские организации успели какого-то опыта набраться…
А мне все это дало новые — и очень полезные — связи. Но не сразу, сначала я встретила сестренку-бабушку на вокзале (так как соседки все на лето съехали, я договорилась, что на пару дней ее пустят пожить в нашей общаге, с Леной договорилась), съездила с ней в первый мед, помогла оформить все документы и отправила обратно домой: в этой жизни бабуля закончила школу с медалью и экзамены ей сдавать не требовалось. Это в прошлой школу она заканчивала уже в интернате и о медали даже речи не шло, так что пришлось ей ограничиться фельдшерским училищем, а здесь хотя бы ее мечта сбылась. Ну и отлично, главное, что теперь Оля могла и маме объяснить, почему я домой на лето не приехала, и — что для меня стало самым важным — она лишь сказала, что «в Москве я все же немного изменилась». Немного!
Ну а после этого я с утра и до поздней ночи каталась по стройкам. И если первые дни меня в стройотрядах встречали несколько настороженно, то уже через неделю каждый мой приезд в новый отряд начинался со встречи с хлебом-солью, кормить меня пытались как выжившего узника фашистского концлагеря самым вкусным и в количествах, достаточных для прокорма какого-нибудь племени в джунглях Африки в течении недели — а все потому, что «слава
Освоила — а теперь передавала накопленные знания командирам отрядов, бригадирам и — сколь ни странно — тем же прорабам на стройках: оказывается, этих прорабов такому в институтах вообще никто не учил. Ну ничего, тех, кто сам не допер, я немножко подучу… вот только иногда все же и поспать хочется…
Впрочем, все когда-нибудь заканчивается, и тридцатого августа я «с чувством глубокого удовлетворения» снова отправилась в Училище. В деканат, договариваться о включении в расписание и занятий новых групп НТО: все же чтобы какую-то работу делать, требовались хотя бы помещения для этой работы. А иногда — и лаборатории, так что все это требовалось предусмотреть. Ругани было — если бы уже студенты учиться начали, то мы бы им даже лекторов услышать не дали бы, наш ор любого лектора бы заглушил. Ведь в основном расписание было уже составлено, а я вообще «пришла слишком поздно» — но за моей спиной грозно маячил незримый лик товарища Малышева, министра Средмаша и Первого зампреда Совмина, а монументальность этому незримому образу придавала стоящая рядом вполне зримая Елена Николаевна Суворина. Так что к вечеру тридцать первого определенные изменения в расписание были внесены и все было подготовлено для начала работы. Вот только что конкретно предстоит сделать, было совершенно непонятно…
Глава 8
Я вообще не знала, чем должны будут заниматься организованные в семи институтах Москвы «специальные группы НТО». То есть я прекрасно представляла себе функционал того, что им предстояло разработать, но вот как именно — не имела ни малейшего понятия. Тот модуль, который был сделан в МВТУ, выполнял самую простую функцию: занимался регулированием мощности реактора (немножко, под управлением все же операторов) и совершенно автоматически препятствовал повторению ситуаций, напоминающих аварии на Чернобыле и на Фукусиме. То есть предотвращать «Фукусиму» должен будет уже второй модуль, который в полностью автоматическом режиме при необходимости запустит аварийные генераторы и предотвратит тепловой взрыв, если на насосы извне электричество поступать не будет. Ну а действующий уже — он при любой попытке реактор «разогнать» тупо его остановит, невзирая на последствия в плане выработки электричества станцией. По этому поводу у меня были споры с Николаем Антоновичем, но он-то — мужик исключительно умный, так что все споры у нас меньше чем через час закончились: он все же согласился, что лучше реактор на пару месяцев просто остановить, чем пару лет сгребать радиоактивные выбросы. Но вот договориться с ним о том, что готовую систему на запущенный еще летом реактор ставить рано, было куда как сложнее, однако и тут «я победила», хотя и не совсем честно: всё же все эти физики головой и сами думать умели, все системы безопасности и контроля на станции были изначально троированы — а я им дала только два автомата, а третий даже делать не стала. Причем не стала делать «варварским способом»: я распорядилась уничтожить все монтажные схемы. Доллежаль хотел было заказать «такие же» во Фрязино, но тамошние ребята ему объяснили, что без схем они приборы изготовить смогут хорошо если чрез полгода а я «новую версию» пообещала даже раньше ему выдать.
И проделала я это вовсе не из природной вредности: в слаботочных аналоговых схемах водятся очень специфические слаботочные тараканы. Маленькие, но очень кусачие: паразитные емкости между проводниками могут очень сильно результат исказить. Причем они же, паразиты такие, искажают его не всегда, а только при определенном сочетании обрабатываемых сигналов! Поэтому на уже изготовленных платах в нескольких местах штатные «печатные» проводники вырезались и вместо них вешались «сопли», причем провода эти по весьма заковыристым траекториям на плате прокидывались. Да и траектории эти «опытным путем» подбирались, что для производства вообще-то недопустимо. А просчитать трассировку-то нельзя без компьютера!