Внучь олегарха
Шрифт:
Против такого назначения я возражать не стала, ведь среди всех ныне живущих я, пожалуй, лучше всех знала, что и как там строить нужно. Ведь если что-то один раз человек уже проделал, то ему известно не только что там делать надо, но и что категорически делать не следует, а это уж точно не менее важно. А должность именно комиссара давала и определенную «политическую власть», но вот смогу ли я там этой властью воспользоваться… Сомнениями я поделилась с Леной, и она, подумав, предложила мне некоторое решение этой проблемы. По моему мнению — не кардинальное, но все же…
А пока я «училась, училась и училась» и изо всех сил старалась учиться хорошо. И, по моему мнению, довольно неплохо сделала свою курсовую работу. Конечно, эти курсовые были исключительно учебными, пользы от них
И пыхтела я очень усердно: хотя и понимала, что это всего лишь именно «учебное задание», но делала его так, как будто разрабатывала, скажем, систему для спасения страны от налета космических пиратов. То есть вроде и понимала, что она нахрен никому не нужна, но если вдруг случится невероятное и пираты — именно космические — все же на Родину нападут, то система должна их уничтожить, причем самостоятельно и без привлечения дополнительных сил, ну, по возможности без привлечения…
И работу сделала в срок, хотя последние штрихи долизывала, уже после того, как отдала пояснительную записку на кафедру для проверки. И всё даже долизала ко дню защиты, вот прям ночью перед защитой, но совсем всё! Вот только когда я притащила сделанную работу на кафедру, где должна была состояться защита этой курсовой, по лицам сотрудников кафедры я заподозрила, что что-то я сделала не так. То есть сделала не совсем то, что от меня ожидали…
Глава 13
Защита курсовых проходила в помещении кафедры, и в комнате сидели преподаватели (не все), а так же часть их защищающих курсовые студентов — а в основном студенты столпились в коридоре и с любопытством заглядывали в приоткрытые двери (приоткрытые, как я понимаю, для создания легкого сквознячка, чтобы в комнате вообще можно было дышать при таком скоплении народа). И я тоже сначала «толпилась» в коридоре, стоя рядом с Надей — лейтенантом из группы Лены. Надя была невыспавшаяся и злая: я ей последние документы принесла уже под конец рабочего дня и мы с ней почти до полуночи просидели в первом отделе, оформляя всю требующуюся «секретность». Но на меня злость свою она не направляла: вчера Лена перед уходом с работы сказала, что за ночную работу ей два дня отгула предоставит и теперь Надя напряженно размышляла о том, на что эти два дня ей стоит потратить — и один вариант она даже со мной обсудила: можно было посетить тот же московский радиотехнический завод и там, изображая мою секретаршу, попытаться в их КБ урвать списываемый опытный телевизор, какой в магазинах вообще не раньше чем через пару лет появится: заводчане уже изготовили пару десятков телевизоров для демонстрации на Промышленной выставке, но новенький шестнадцатидюймовый кинескоп было решено пока в серию не запускать, телевизоры на выставку не отправлять — и все телевизоры «опытной партии» на заводе просто списали. Но там и про меня не забыли и пригласили, если пожелаю, один аппарат выкупить «по остаточной стоимости» — то есть дешевле даже КВНа, но мне новый телевизор был вообще не нужен и я вчера предложила его забрать Наде. А размышляла Надя над предложением потому, что даже восемьсот шестьдесят рублей требовалось где-то найти, и найти уже к завтрашнему утру — а за три дня до получки такую сумму даже взаймы взять было не у кого…
Когда очередной студент закончил защиту, часть преподавателей вышла на перекур, а секретарша кафедры, видя, что я на это вообще не отреагировала, тоже вышла и меня на кафедру пригласила (подразумевалось, что «соискатель» зачета с оценкой сколько-то времени потратит на развешивание плакатов). Я, тоже не приходя в сознание (у меня мысли совсем вдалеке от защиты витали) зашла, поставила свой чемоданчик на стол и стала ждать возвращения преподавателей, в Надя села на
— Федорова, а где ваши плакаты? — и защита началась. Я повернулась к аудитории:
— Тема курсового проекта попала под гриф, поэтому, прежде чем начать, я попрошу всех, у кого нет второй формы допуска, покинуть аудиторию.
А Надя, встав, добавила (все же придя в себя и приступив к выполнению уже своих обязанностей):
— И всех студентов я попрошу тоже выйти. И дверь все же закройте…
Эти слова вызвали серьезное такое оживление, несколько студентов вышли, а преподаватели (так как вторая форма была у всех) с большим интересом стали глядеть на меня и на Надю, которая тоже подошла к столу и выложила из своего «секретного» портфеля две толстых папки-скоросшивателя. А когда я подняла с пола и поставила на этот стол свой чемоданчик, в аудитории раздались смешки: я просто не нашла ничего более подходящего, чем деревянный футляр от швейной машинки.
— У вас тема курсовой вроде к швейной промышленности отношения не имеет, — хихикнул кто-то из молодых сотрудников кафедры.
— Это верно, тема называется «Разработка автономной системы наведения ракет типа Р-1 — Р-2». Но в принципе эта система управления может применяться и на многих других типах ракет… — я щелкнула замками, сняла верхнюю часть футляра, — эта вся конструкция даже у меня уложилась в пятнадцать с небольшим килограммов, но я в сопровождающей документации отдельно расписала, как ее массу можно сократить еще почти на три килограмма…
— Это вы нам макет принесли? — удивился завкафедрой.
— Нет конечно, тема-то называется «разработка системы», а не «разработка макета». Это — рабочий образец системы управления, в принципе, уже годящийся для проведения испытаний…
Я оглядела аудиторию и поняла, что они ждали чего-то совершенно другого. И сразу вспомнила историю, которую мне рассказывал один «причастный» товарищ: при разработке «семерки» группа инженеров, занимавшихся ТНА, предложила принципиально новую конструкцию этого турбонасосного агрегата — и эскиз конструкции принесли для обсуждения Чертоку. Тот сам в глубины конструирования подобных агрегатов никогда не нырявший, начертал на эскизе (выполненном на вырванном из тетради листочке в клеточку) «ко вторнику предоставить в двух экземплярах», и сказал разработчикам, что новый агрегат нужно будет сначала обсудить с другими специалистами.
Дело происходило в пятницу, так что весь конструкторский отдел и два заводских цеха до вторника даже домой не уходили — но просьбу заместителя Главного выполнили, и в одиннадцать, когда Черток уже на совещании поинтересовался, «а где то, что я просил», инженеры с гордостью вкатили в зал совещаний два готовых ТНА. Аромающие машинным маслом и оставляющие капли этого масла на паркетном полу. А когда Борис Евсеевич поинтересовался, а что это вы такое нам притащили, инженеры с гордостью ответили: «ТНА, в двух экземплярах, как вы и написали». Борис Евсеевич глубоко вздохнул и сообщил опешившим разработчикам:
— Я просил чертежи подготовить в двух экземплярах, чертежи где?
Это был как раз тот самый ТНА, чертежи на который были сделаны уже через три года, после почти двадцати успешных пусков семерки. И ведь я эту историю знала!
Точнее, я эту историю знала и с документацией поэтому у меня было все в полном порядке:
— Вся документация на устройство тоже подготовлена. Вот это — я указала на папку потоньше — документация конструкторская и технологическая, а вот это — я положила руку на вторую папку — вся расчетная часть проекта. Вот только используемые сейчас в конструкции гироскопы взяты с «Конкурса», и поэтому КВО на максимальной для Р-2 дальности составит порядка трехсот метров, но если взять гироскопы у Пилюгина… тогда кое-что придется и в конструкции переделать, но не очень и много — то КВО можно будет сократить раза в два, а если еще и дополнительные рулевые устройства поставить на отделяемой боеголовке, то можно будет и в сто метров уложиться…