Внучка бабы Яги
Шрифт:
— Чего ж не пьешь?
— Расхотелось…
Значит, вот какими путями алхимики вроде Джозефа себе порошки для опытов добывают.
— Попробуй, это вкусно, — не отставала старуха.
— Да пахнет уж больно знакомо, бабушка, — отвечала я. — Примерно как тот дурман, которым меня франки отравить пытались.
— Не бойся, — серьезно сказала Мейера. — То зелье особых приготовлений требует, а это — так, для здоровья и общей веселости потребляют. Тебе-то сейчас самое то…
Я чуточку подумала. По уму, мне кочевряжиться не стоит. Если бы старуха хотела сотворить со мной дурное —
Решительно отхлебнув напиток, я замычала от удовольствия. Вкуснее ничего в жизни мне пробовать не приходилось. Питье было сладкое и одновременно слегка горчило, тепло наполняло рот и прохладным ручейком сбегало по гортани. Будто крошечные воздушные пузырьки резвились на языке.
Видя мое восхищение, Мейера довольно ухмыльнулась. И чего это она мне показалась поначалу такой холодной и равнодушной? Нормальная старушка, даже чем-то на бабушку мою похожа. Только что не хромает и словами заковыристыми не бросается. Я широко улыбнулась в ответ и отхлебнула еще.
— Как распускается в Заповедной пуще папоротник, мы все на сбор пыльцы выходим. Цветет-то он всего ничего, за одну только ночку управляться приходится…
— Знаю, — кивнула я. — Мы тоже завсегда на Купалу всей деревней цвет папоротника искали.
— И чего, нашли? — заинтересовалась старуха.
— Не. — Я отпивала взвар крошечными глоточками, растягивая удовольствие. — Мне один раз показалось, будто что-то увидала, да то леший надо мной шутки шутил.
Эх, как я потом костерила Ляксея, выбираясь из буреломов, куда меня завел блуждающий лесной огонек…
— И какие у той пыльцы свойства?
— Разнообразные. — Мейера говорила с воодушевлением. Было видно, что тема ей интересна. — Малой толикой — оздоровление да увеселение, а большой… Можно видения всякие вызывать или вгонять себя в глубокий сон. Люди очень быстро к нему приохочиваются. И пьют, и воскуряют, и даже нюхают. А потом все больше и больше надо, ибо без него и не жизнь кажется вовсе, а так… прозябание в ожидании следующей порции пыли.
— Ой, — не на шутку разволновалась я. — Что ж, теперь мне без этого дурмана никак?
— Не бойся, — успокоила меня старуха. — Я меру знаю, не в пример твоему жертвователю.
— Джозеф! — всплеснула я руками.
— Ну да, видала, какие у него глаза вылупленные? Первейший признак, что уже и тело меняться начало.
— А полюбовница его тоже потребляет?
— Я не почуяла, — шевельнула ноздрями собеседница. — Скорее всего, ради милого друга старается. Корежит-то его небось без дурманного порошка.
Многое в поведении похитителей стало мне понятно.
— Бабушка, а франк мне говорил, что потраву для меня сам готовил. Врал?
— Может, и врал… А скорее, намешал чего в основу, так сказать, для пущего результату.
Я допила и поставила посудку на скатерть.
— Благодарствуйте, — кивнула хозяйке вежливо. — Теперь скажешь, для какой надобности тебе рутенская дева пригодится?
— Отчего ж не сказать. — Мейера хлопнула в ладоши, прибирая следы трапезы. — Я тебя за своих сыновей
Если б я уже не сидела, то точно опустилась бы на землю. И уж точно не оттого, что скатерка исчезла, а над костром завис в воздухе крутобокий медный котелок.
Джозефа колотил озноб, холодный пот стекал по спине липкими ручейками, острая резь в животе не позволяла вздохнуть полной грудью. Он слегка изменил положение, перевернулся на бок, подтянув колени, но это не помогло. Он знал это состояние. Два дня без новой дозы — и вот результат. Эх, не нужно было слушать Марианну. Обошлись бы и кровью молоденькой горничной, которая за пару серебряных монет согласилась служить пропуском в благодать. Голубые глаза девушки загорелись такой алчностью, когда Джозеф предложил ей участие в предприятии, что он уверился в успехе. Но его любовнице хотелось мести… «О, друг мой, так приятно натянуть нос высокомерному Дракону. Это будет забавной игрой…» И к чему оно привело? Дурочка находится в соседней камере, погруженная в летаргический сон. А он… Даже уснуть у него не получится. Даже это последнее утешение у него отняли. Глаза невыносимо чесались. Джозеф шмыгнул носом и утерся рукавом камзола. Тюремщики не сочли нужным его связать. Зачем? Сейчас он беспомощнее выброшенной на берег рыбешки. А ведь когда-то он чувствовал себя сильным, почти всемогущим. Когда его услуги алхимика были востребованы почти у всех владык континента, когда золото текло рекой… А потом в его жизни появился дурманный порошок.
— Кавалер Буланже в патовой ситуации. — Дракон появился в камере незаметно для ее обитателя. — А я — счастливый владелец полуфунта чистейшей бешеной пыльцы. Правда, здорово?
Джозеф заскрипел зубами с такой силой, что почувствовал во рту отвратительный вкус костяной крошки.
— Его высочество решил поглумиться над пленником?
— Над вами, месье, достаточно поглумилась судьба. — Князь приблизился и опустился на корточки рядом с сотрясающимся в корчах телом.
Неяркий свет, проникающий через зарешеченное оконце, подчеркнул подглазные синяки и заострившиеся скулы валашского господаря. Было заметно, что прошедшая ночь далась ему нелегко.
— Что вам… — Договорить Джозеф не смог, неожиданно холод его тела сменился нестерпимым жаром, заставившим горло спазматически сжаться.
— Ближе к делу, — сказал князь. — Мне нужна магическая колода вашей подопечной.
— Она не отдаст.
— Вот для этого вы, кавалер, и нужны мне. Уговорите. В вашем распоряжении все средства убеждения.
— А взамен?
— Взамен я верну вам жизнь, вашу никудышную жизнь, — криво ухмыльнулся валах. — Все полфунта…
— А свобода? Вы вернете мне свободу?
— Вам? Безусловно. — Князь резко поднялся. — К сожалению, вы больше не нужны мне ни в каком качестве. Нате вот, приведите себя в порядок.
На земляной пол упал небольшой пергаментный сверток, источающий до боли знакомый Джозефу аромат. Пленник моментально схватил добычу, срывая обертку зубами. Пыль просыпалась на пол, но Джозеф лихорадочно собирал ее пальцами, немедленно втирая себе в десны такую сладостную отраву.
Князь наблюдал за этим небольшим представлением с брезгливостью.