Внук Бояна
Шрифт:
А пошли под знаменем под шелковым,
Дружбой верной перевитые,
Разметали вражьи полчища
В чистом поле да по ерикам.
Сгинь-уйди, поганый половчин,
Все пути на Русь тебе заказаны —
Пропади на веки вечные!..
Эту боевую песню знали все воины и теперь подхватили ее, ir она понеслась далеко вперед, до самых половецких полков...
Беглюк приказал поставить шатер на пригорке. Отсюда хорошо было видно все поле предстоящей битвы. Место для боя он выбрал удачное — на вершине сырта, у перевала. Выставил вперед конных стрелков: пусть русичи приблизятся к склону, тогда сверху с боков можно будет пустить главную
Половцы построились в боевой порядок. Когда хан разглядел перед стройными полками русичей кучку блестящих витязей и около них Юрко — он и тут ехал на белом коне! — его охватило сомнение: начинать ли бой? Батур-певец опять может придумать такое, чего еще не бывало... Хан вспомнил ночной полет Юрко, и ему стало холодно, как зимой...
В стороне стояли военачальники и ждали приказаний. Они недовольно перешептывались.
— Почему хан медлит? Не следует ждать, пока уруситы приготовятся к бою!
Наконец они решительно подошли к Беглюку.
— Кто бьет первым, тот побеждает! Таков закон! — в один голос заговорили батуры. — Или идем на уруситов, или мы погибнем от твоей робости.
Тут как раз затрубили трубы у русичей, и понеслись по степи боевые фанфары — их услышали даже в половецком тыльном войске. Это ошеломило, мороз пробежал по спинам.
И тогда хан с досадой в сердце нарушил задуманное: приказал коннице не ждать, а ускорить удар на передние полки русичей и заманить их в долину к лесу, где была устроена засада. Половецкие застрельщики с воем и визгом понеслись вперед. Тучи стрел, сверкая на солнце, как черный дождь, осыпали русичей.
И вот тут-то свершилось непредугаданное. Стрелы не причиняли вреда русским дружинникам. Они отскакивали от стены высоких багряных щитов. Зато из-за щитов вылетали тяжелые стрелы и сулицы. Стрелы и копьеца неслись беспрерывно. Русичи медленно двигались вперед, скрытые щитами.
Кипчаки с гортанными криками и визгом бросались на эту багряную стену, но рассыпались от удара, как комья земли. А потом вдруг повернули и поскакали назад, к долине, желая завлечь дружину в западню. Но русичи не стали преследовать их, а продолжали надвигаться рядами, плечо к плечу. Вот они окружили копейщиков. С грохотом сшиблись полки, начали сечу, и тогда главные половецкие войска лавиной ринулись на русичей.
— А-а-а-а... — неслось над степью в громовом звоне булата.
Юрко рубил с яростью. Половцы в длинных с подвернутыми ролами халатах падали кругом него. Врукопашную, с длинными саблями они плохие вояки. Но их множество! Дикие лютые лица, оливковые — впрожелть, мельтешат перед глазами. Юрко искал Асапа: сперва сразиться с ним, потом пробиться к хану!..
Ханский стяг виднелся на пригорке — над шатром, но хана окружали отборные войска, воины с тяжелыми длинными копьями выставили их кругом, как черные жала. Юрко продвигался к ним и сек мечом слева и справа, не успевая разглядеть падающего врага, не замечая своих ран... И вдруг он увидел Асапа в черной вороненой броне и сияющем шлеме. Бился он в стороне, длинная кривая сабля мелькала над головой, как молния. И там, где рубил, не оставалось русичей... Скорее пробиться к нему, сразиться насмерть! Но путь Юрко загородил храпящим
Битва разгоралась. Звон булата тонул в боевых кличах. Гудели удары палиц о щиты, трещали переломанные копья, хрупали стрелы под ногами, злобно визжали и ржали кони. Повсюду блестели на солнце вскинутые мечи, секиры, палицы... На много верст несся грохот боя.
Бились целый день. Солнце калило горячим пылом. Мучила жажда, губы запеклись коркой, руки в липкой крови устали смертно, плечи ныли больней, чем от молотьбы цепами... Отяжелели мечи и топоры боевые, даже руку со щитом трудно вскинуть... А кольчуги и шлемы все пуще накаляются под знойным солнцем, рубахи мокры от пота...
Под ногами стонут раненые, одни хватают врага за ноги и валят, другие бьют засапожными ножами... Сколько же еще биться, хватит ли сил?
Но вот конница Епифана Донка, выскочив из-за лесочка, неожиданно врезалась во вражьи толпы, и половцы начали отходить в открытую степь.,. Пришла победа! Юрко от радости не чувствовал, как ныли уставшие руки, не замечал, что кровь из рассеченного бедра стекает в сапог. Он пробивался вперед и вперед. Скорее к Асапу... Но тут половецкие войска разомкнулись, кинулись в стороны, и Асап оказался отрезанным от Юрко ворвавшейся в прогал густой лавиной русичей.
И в этот миг далеко за спиной Юрко раздался дикий вой и крик. Там, в тылу, на русичей внезапным наскоком ринулись из долины спрятанные в засаде конники...
Расчет Беглюка был правилен. И все-таки хан не все предугадал: когда половцы прорвались в тыл русичей, перед батурами сплошной стеной встали никогда не виданные крытые повозки- щиты. За ними не было видно ни коней, ни воинов. Но они сами двигались и это было непонятно и страшно: вражеские духи ведут их! Оттуда навстречу половцам засвистели стрелы.
— Это арбы смерти! Их сделали лесные духи — лешие! — пронеслось по ватагам половцев. Никто еще не видывал таких воинских чудес. Только седые батуры помнили, осмоленные ладьи князя Киевского Изяслава Мстиславовича, за бортом которых не видно было гребцов, а сверху на дощатой палубе стояли ратники в непробиваемой броне и из луков расстреливали плывущих. И теперь много половецких воинов полегло около повозок-щитов.
А тем временем полк русичей прошел в обход долины и ударил по половецким обозам. Битва перекинулась в половецкий тыл — самое уязвимое место. Здесь было много стариков и юношей, не обстрелянных в боях, много женщин. Под их перепуганный визг половецкие повозки, скрипя и посвистывая колесами, ринулись в разные стороны по степи, и русские конники ворвались в гущу вражеских войск. Пали половецкие стяги. Бежали половцы! И оставалась позади земля, красная от крови...
Когда Беглюк увидел, что русичи перехитрили, что половецкие воины не выдержали натиска, смешались и спешно отходят, он приказал трубить отступление к становищу. Яростная злоба била его до дрожи.
— Спасайтесь! — слышались возгласы среди отступающих.— Бог Кам прогневался. Уруситов нельзя победить!..
Темнело. По степи носились кони без седоков. Останавливаясь, они прислушивались, ржали, тщетно вызывая своих хозяев, и мчались дальше... К полю боя слетались вороны, по оврагам крались волки.