Внук Петра Великого

Шеллина Олеся

На входе в дом нас встретил дворецкий, очень чопорный, одетый с иголочки, который сообщил, что для него является честью принимать в доме таких высокопоставленных гостей. Правда, по его лицу было не совсем понятно, действительно ли он так рад меня видеть, или у него просто хронический запор. Но порученное ему хозяином дело он делал, а остальное мне было не слишком интересно. Меня он лично проводил в комнату, которую мне приготовили, моих спутников размещали другие слуги. Как я понял, поместили нас всех на одном этаже, практически дверь в дверь.

Наконец-то мне выдалась возможность как следует помыться. Глядя, как дюжие молодцы таскают ведрами горячую воду, набирая довольно-таки вместительную ванну, я только подпрыгивал от нетерпения. Ванна была очень современная по местным меркам целиком из чугуна. Представляю, сколько понадобилось человек, чтобы ее

сюда затащить. Наполняли ее долго. Настолько, что даже не пришлось разводить кипяток холодной водой, потому что он в процессе успел немного остыть. Отмахнувшись от собирающейся мне помогать мыться служанки, я забрал у нее крошечный кусочек мыла, тряпицу, которая выполняла роль мочалки и выпроводил за дверь. Нечего у меня над душой стоять, я сам вполне в состоянии намылиться.

Раздевшись, я подошел к зеркалу. Оно было мутное, но большое, в котором отразилось практически все мое тело. Сейчас я мог, наверное, впервые с того момента, как оказался здесь, рассмотреть себя как следует. За время, проведенное в пути, я к собственному удивлению немного окреп. Выше, правда, не стал, но вот плечи слегка расширились, да и руки больше тоненькими веточками не выглядели. Мышцы еще конечно не наросли, но это вполне поправимое дело, для которого нужно только время и понимание, что и как делать. И все-таки какие-то наметки на рельеф уже начали появляться. Ну это и понятно. Все-таки еда, которую я сейчас ел, хоть и вызывала уже тошноту своим однообразием, но практически полностью усваивалась и распределялась куда надо. Да и физические упражнения такие, как занятия с Криббе, хоть и не системные, но вполне частые, да постоянное вытаскивание карет из сугробов откладывало вполне приличный отпечаток на моем общем развитии. Понятно, что фигура была далека от спортивной, но прозрачным эльфом я уже сам себе не казался.

Отмокал я в ванной до тех пор, пока вода не стала холодной. Даже умудрился ненадолго задремать. Когда сидеть в холодной воде было уже не комфортно, наскоро помылся, и вылез из ванной, завернувшись в простыню, как в тогу. В принципе, можно было и не одеваться. Мокрую простынь сниму, перед тем как ложиться буду и сойдет на сегодня. Румберг принесет мне еды, я поем и завалюсь спать. Надеюсь, клопов здесь нет, тем более, что спать я собираюсь голым.

За дверью послышался какой-то шум, вроде бы прозвучала ругань, но я не разобрался как следует, потому что она быстро стихла. Раздались звуки шагов, словно кто-то бежал, громко хлопнуло несколько дверей и снова воцарилась тишина. Я вроде бы начал прислушиваться, но звуки не повторялись и можно было снова расслабиться. Похоже, обычные звуки, какие бывают в больших домах, где проживает куча народа, в основном огромная армия слуг. Перевернув надетую на меня простынь, ощутил, что он в принципе уже почти просохла – в комнате было даже жарко из-за сильно натопленного камина, который ярко горел, потрескивая дровами, добавляя уюта полутемной комнате, полумрак которой добавлялся за счет тяжелых темных штор на окнах, и темных гобеленов, густо покрывающих стены.

Вздохнув, я побрел к кровати, чтобы немного поваляться. Делать ничего не хотелось, я чувствовал, что просто элементарно устал и мозгу требуется небольшая перезагрузка. На пол был брошен ковер и дискомфорта от того, что хожу босиком, я не испытывал. Сапоги надо бы к огню поближе поставить, а то не просохнут. Но этим должен Крамер заняться или Румберг, потому что их еще надо смягчать салом или чем они их натирают, чтобы грубая кожа не пересохла и не устроила мне веселую жизнь завтра. А вообще, тапки надо изобрести, это первое, что, вашу мать, надо здесь изобрести!

За дверью снова послышался какой-то шум. На этот раз он звучал гораздо громче и отчетливее. Вскрикнула женщина, раздались грубые мужские голоса, я не сумел их идентифицировать, но смог различить отборную немецкую ругань. Я замер и метнулся к стулу, начав лихорадочно хватать одежду. Что происходит? И тут раздался звук, казалось прямо возле двери, который я уже ни с чем не перепутаю. Звук ударяющихся друг о друга шпаг. Господи, что случилось? Снова вскрикнула женщина, и я выронил штаны, которые так и не надел, схватил лежащую на столе рапиру и бросился к двери. Рапиру я взял с собой в комнату, чтобы немного позаниматься сегодня, если лень не переборет, не думал, что она мне вот так пригодится.

Шум за дверью усиливался, а звон шпаг стал уже безостановочным. Разум твердил мне: «Не лезь, идиот!», но когда это мы слушались голоса разума? Дверь открывалась в коридор. Толкнув ее, я замер на пороге,

потому что в коридоре стояла молоденькая, лет восемнадцати на вид, горничная, прижавшая руки к груди, которая, казалось вот-вот вывалится из низкого выреза. Это она кричала, больше некому, но по девице не было заметно, что она сильно испугана, скорее возбуждена. А еще она с жадным любопытством наблюдала за дерущимися мужчинами. Оба были вооружены длинными рапирами, и оба умели с этими рапирами обращаться. Что не поделили граф Чернышевский и фон Криббе гадать долго не нужно было, вон она причина стоит ждет, когда появится победитель, но вот устраивать такое в доме, в котором нас, можно сказать, приютили… С противоположного конца к дуэлянтам уже бежал барон Корф, размахивая руками и что-то грозно крича при этом. За ним неслись Румберг, Крамер и Бастиан. Какими бы не были высокими и физически сильными эти два придурка, но мои слуги явно из гренадеров отбирались. Вот только в пылу драки, они не замечали ничего вокруг. Криббе все-таки теснил Чернышевского, и тот, отступая, приблизился ко мне критично близко. Я попытался нырнуть обратно в комнату, но тут Криббе сделал длинный выпад, и Чернышевский сумел уйти от удара, но в тесном коридоре он налетел на открытую дверь, и толкнул плечом вжавшуюся в стену горничную. Девушка не удержалась на ногах, и начала заваливаться на пол, но, как-то образом ей удалось схватиться за эту проклятую дверь, которая мешала графу. Чернышевский даже рыкнул от досады, и, схватив, дверь с силой толкнул ее, вместе с цепляющейся за нее девушкой. Я все еще был недостаточно развит, проклиная свою неуклюжесть, попытался уйти от столкновения, но успел только отбросить рапиру, чтобы не прирезать служанку. А еще я успел сделать шаг назад, но, запутавшись в простыне, начал заваливаться на спину. Ускорение мне придала влетевшая в комнату девчонка, за которой проклятая дверь захлопнулась. Все случилось так быстро, что я, если честно, не успел сориентироваться. Если переложить на время, то с того момента как я открыл дверь, до того момента, как оказался на полу, ударившись затылком об эфес отброшенной рапиры, прошло секунд десять, это, если считать по максимуму. Оставалось только благодарить провидение за то, что я не напоролся на клинок.

Сознания не потерял, но следующие пять минут прошли как в тумане. Меня поднял на руки Румберг и отнес на кровать, рядом причитал Корф и заламывала руки та самая служанка. Кто-то додумался положить мне на лоб холодную мокрую тряпку, и это принесло заметное облегчение. Через пять минут перед глазами прояснилось.

– Пошли все вон, скоты, – прошипел я, отшвыривая уже бесполезную тряпку со лба и приподнялся на локтях. Чувствуя пульсирующую боль в затылке, протянул руку и коснулся больного места. Так, не слишком большая шишка, крови нет, скорее всего, ничего слишком серьезного, я надеюсь во всяком случае.

– Ваше высочество, как вы себя чувствуете? – на кровать рядом со мной сел Корф. – Как вы нас напугали. – Это я их напугал? Я чувствовал, что меня начинает потряхивать от нарастающей ярости. – Я послал за лекарем.

– Мне не нужен лекарь! – но тут к постели приблизился довольно молодой человек, темноволосый и темноглазый с небольшим сундучком в руках. Понятно, доктор уже здесь, и желания пациента учитываться не будут. И вообще, врач сказал – в морг, значит, в морг.

– А давайте я вас осмотрю, ваше высочество, и уже сам решу, нужен вам лекарь, или нет, – он говорил тихо и уверенно. Наверное, каждый день приходится иметь дело с капризными высокородными клиентами, уже научился с ними общаться, несмотря на молодость. Я сжал зубы, но кивнул, решив про себя, что пускать себе кровь не дам. Вот пускай хоть что делает, не дам и все. И так с трудом гемоглобин набираю, которого, похоже, у герцога не было никогда.

– Как вас зовут? – спросил я, глядя на него немигающим взглядом.

– Давид Флемм, – он также смотрел на меня, не отрываясь. – Ну что же, зрачки одинаковые, на свет суживаются. Пульс, – он взял меня за руку и задумался. – Пульс ускоренный, но, по-моему, ваше высочество, вы слишком возбуждены. Я сейчас прощупаю ваш череп, если будет больно, то сразу говорите мне. – Удивительно сильные пальца зарылись в мою шевелюру, тщательно прощупывая голову. Больно не было, лишь немного неприятно. Наконец, он закончил осмотр. – Полагаю, ваше высочество, вы правы, небольшой ушиб, но ничего серьезного. Однако, я попрошу остаться с вами вот, хотя бы служанку, чтобы в случае непредвиденных коллизий она смогла меня позвать. Да, вам надо сейчас поспать, я дам вам лекарство, чтобы уменьшить боль и помочь вам уснуть.