Внутренний голос

Флеминг Рене

Я продолжу расширять свой репертуар, выступлю с новыми оперными и концертными премьерами. Для творческого роста постоянно необходима духовная пища. Было бы прекрасно, если бы каждый год у нас появлялось по две-три новые оперные записи с участием ведущих артистов, которые увлекали бы публику не меньше, чем новый фильм Педро Альмодовара или книга Энн Пэтчетт. Я буду больше выступать с сольными концертами, перерабатывать груды песенной литературы, не забывая в то же время создавать свое наследие — записи. Те качества, благодаря которым я была такой любознательной студенткой, заставляют

меня искать новые горизонты, увлекаться театром, изучать роль музыки и искусства в культуре.

Лишь недавно я осознала, насколько же мне повезло. Я вспоминаю, как Джен Де Гаэтани прочувствованно рассказывала студентам, какая это огромная честь и привилегия — быть музыкантом, артистом. В то время эти слова едва ли могли найти отклик в наших сердцах (для нас и одну-то арию пропеть без ошибок было подвигом), но теперь я прекрасно понимаю, что она имела в виду. Порой посреди выступления я ощущаю глубокий прилив благодарности к своей работе, позволяющей мне выразить себя. В юности музыка помогала мне озвучить чувства, которым я и названия не могла дать, ныне она наделяет мой голос непостижимым даром говорить с другими.

Мне очень повезло с друзьями: общение с ними дает мне силы переживать повседневные трудности, они — мой персональный оазис. Среди них и друзья детства, и коллеги, и новые знакомые, столкнувшиеся, как и я, с проблемами успешной карьеры, и, конечно, высокообразованные ценители искусства из самых разных слоев общества. Я олимпийская чемпионка по сомнениям, и без усиленной поддержки этого заботливого кружка, моей сестры и родных я вряд ли справилась бы со всеми перипетиями моей жизни.

Но главное, чтобы у меня оставалось время на детей. Я ничего не скрываю от Амелии и Сэйдж, они всегда знают, когда я уеду, когда приеду и можно ли им отправиться со мной. Мы зачеркиваем дни в календарях, шлем друг другу электронные послания и перезваниваемся каждый день. Мы никогда не теряем ощущения тесной связи. Я всегда в курсе всего, что происходит в их жизни. Я очень стараюсь объяснить дочкам, что они для меня важнее всего, и, по-моему, мне это удается. Они уже взрослые и понимают, что моя работа требует титанического труда и участия в десяти проектах одновременно, но они твердо знают, что, если мне придется выбирать, я непременно выберу их. Я никогда не закрываюсь от них во время репетиций. Они могут прийти и посидеть со мной. Могут даже прервать меня, если им что-то нужно. Я не хочу, чтобы они соперничали с музыкой за мое внимание. Мои дочки любят музыку. Я не принуждаю их, просто музыка — естественная часть нашей жизни, так что если им нравится… Я считаю, чем больше возможностей, интересов, занятий, людей, мест и впечатлений — тем лучше для детей.

Каждый день, каждую минуту им нужна моя любовь и забота; к счастью, теперь мне удается найти баланс между личной и профессиональной жизнью. Я благодарна своей маме, которая внушила мне, что я могу ею гордиться, хоть она и работает, в отличие от матерей моих друзей. Сейчас мы учим своих дочерей быть независимыми, но во времена моей юности все было иначе. Недавно Сэйдж выступила в детском хоре в одной русской опере, и после бурных оваций я зашла к ней за кулисы,

чтобы забрать, и сказала: «Дорогая, ты же прыгаешь со скакалкой на сцене, тебе должно быть весело. В следующий раз я хочу видеть твою чудесную улыбку. И пой громче!» Поймав себя на мысли, что история повторяется, я рассмеялась. Я ведь не только мама, но и пример для подражания. Я говорю им, что надеюсь, они отыщут себе дело по душе, которое принесет им не меньше счастья, чем мне пение, — что-то, к чему они будут чувствовать настоящую страсть.

Однажды в погожий денек в Коннектикуте мы с девочками ехали куда-то по делам, и вдруг моя старшая дочь, которой тогда было десять, запела одну из виртуозных арий Царицы Ночи из «Волшебной флейты» с безукоризненными верхними фа. У меня в машине есть духовой камертон (я часто разминаюсь, когда веду машину, так что остерегайтесь сопрано за рулем), я быстро сверилась и убедилась, что она поет в правильной тональности. Я посмотрела на нее и воскликнула: «Амелия, это же потрясающе! Где ты это услышала?» Я водила их на эту оперу, но с тех пор прошел целый год.

Она улыбнулась:

— По телевизору вчера вечером. В кино.

— И сколько раз ты это кино смотрела? — спросила я, решив, что речь, наверное, о Диснеевском канале.

Она пожала плечами, ничуть не гордясь собой:

— Один.

Музыкальная память — удивительный дар. Целую неделю, стоило нам сесть в машину, девочки принимались распевать арию Царицы Ночи и брали все более и более высокие ноты. Я веселилась от души, но их подружки, ехавшие вместе с нами, смотрели на нас немного странно.

Я то и дело повторяла Амелии, что у нее прекрасно получается, и наконец она заявила: «Знаешь, мамочка, я подумываю, не стать ли мне оперной певицей».

Разумеется, уже через три дня она и не вспоминала про карьеру оперной певицы, но хотя бы секунду действительно этого хотела. Я всегда знала, что хотя бы одна нота унаследована мною от бабушки, а материнское сопрано и любовь моего отца к новой музыке придали моему звуку силу и своеобразный окрас. Их голоса — это наше наследство, соединение того, кто мы есть, и чему научились. Каждый голос уникален, не потому что у него свои особенности, но благодаря нашей способности впитывать разнообразие окружающего мира. В моем голосе — наследие предыдущих поколений, моей семьи, блестящих певцов, которыми я восхищалась, дорогих друзей. Он и в этой книге — может, не сам звук, но работа, мысль и страсть к пению. Крупицы моего голоса — в студентах, которые приходят на мои мастер-классы, или в начинающем певце, внимающем мне, как сама я когда-то внимала сияющим верхним до Леонтины Прайс и глубокому дыханию Дитриха Фишера-Дискау. В этом прошлое моего голоса и его будущее. Мой голос волшебным образом проникнет в будущее не только благодаря записям, но благодаря моим дочерям, их дочерям и сыновьям и их детям. Это не значит, что все они станут певцами, нет, но у каждого будет в жизни своя страсть, и, быть может, она будет звучать в их голосе, будет пробуждать всю музыку былых времен.