Внутренний враг
Шрифт:
Он продрог и спустился вниз. Пересекая залу, посмотрел на фотографию. Молодой капитан С. В. Свет изучал его пристальным взглядом. Какой бы метод применить к этому хлюпику: задушевную беседу, мягкий нажим или сапогами по рёбрам?
Утром, когда Катя ещё спала, Миша, бодрый и полный решимости, полез осматривать крышу. Ему не нравилось, что вода капает на пол, протекает на первый этаж, портит пол и потолок, стены, мебель. Он решил начать ремонт дома сам, сделать что-нибудь маленькое, но важное. Прочитал, что крышу можно замазать битумной мастикой, сгонял за
Держа банку с мастикой в руке, он уверенно взобрался по лестнице, схватился уже за край крыши веранды, и тут лестница пошатнулась.
И встала на место.
Пустячная высота, но сердце дрогнуло.
Забравшись на крышу веранды, осмотрелся. Голые сады сплетались и топорщились, редкие голубые и розовые, все больше черные из некрашеного бревна, дома накрылись шиферными и железными крышами.
Попробовал прочность лесенки-доски, закреплённой на скате. Плашки-перекладины подгнили. Если ступать аккуратно, избегая резких движений, то выдержат. Или не выдержат.
Стал карабкаться. Первая, вторая. Надо было мастику в сумку положить, а сумку на плечо. Чтобы обе руки были свободны. Штаниной зацепился за торчащий из шиферной волны гвоздь. Хотел переставить ногу, гвоздь рванул назад. Чуть не сдёрнул с крыши.
Осторожно высвободил ногу. Выше. Печная труба. Осыпающийся кирпич, согнутый железный лист с декоративными зубчиками по краям закрывает трубу от дождя. А вот и трещина в шифере. Ощупал прореху. Осторожно достал из кармана кисть, сунул в чёрную гущу мастики. Хорошо, банку додумался ещё внизу открыть.
Добравшись до конька, уселся верхом. Заброшенные поля, зарастающие берёзками. Сиреневый лес с жёлтыми всполохами и зелёными ершами ёлок. Вдалеке массивный, поросший сухотравьем и кустарником купол церкви, упрямо прущей из-под земли огромным грибом.
Говорят, грибы в лесу растут не каждый сам по себе, а являются кончиками огромного разветвлённого организма, распространяющегося под землёй. Разве всё остальное устроено не так же: лес, поле, плесень, деревня, город, люди? Всё это не самостоятельные явления, а лишь следствия чего-то. Следствия вещества, которое заполняет мир. Можно срубить лес, но однажды он вырастет снова. Можно разрушить города — они заново отстроятся, убить людей — они появятся опять. Потому что до первопричины нельзя добраться. Первопричина содержится в каждом облачке воздуха, в каждой крупице тверди, в каждом языке пламени, в каждой капле воды, в каждом глотке пустоты.
Он вдохнул влажный прохладный воздух. Надо вызвать мастеров, самому не справиться. Бросил испачканную кисть вниз. Бросил банку — мастика густая, не вытечет. Перекинул ногу через конёк. Что-то выпало из кармана, съехало по жёлобу шиферных листов. Телефон. Застрял на середине противоположного ската, в бархатных кляксах наростов и мхов, в трухе сухих листьев.
Он сидел на коньке, смотрел на телефон и думал, что можно спуститься, взять швабру и попытаться подцепить телефон и затащить обратно наверх. Но длины швабры скорее всего не хватит. Можно
Стал накрапывать дождь. Долго так телефон не пролежит. Миша проверил, нет ли в карманах ещё чего, полюбовался на даль и пополз вниз по скату за телефоном. Крыша была довольно покатой, шифер достаточно шероховатый, удержаться несложно. Миша прижимался к волнистому покрытию, царапался торчащими гвоздями. Вот и телефон.
Протянул руку, округлый корпус скользнул в пальцах, аппарат поехал по желобку вниз. Вылетел с крыши. Звук удара пластмассы о бетон. Звук сообщал, что телефон разлетелся на фрагменты.
Миша даже не чертыхался. Он прилип к крыше, боясь шевельнуться. Он не хотел звать на помощь Катю. Да и чем она могла помочь… Подтащить лестницу? Лестница была слишком тяжела для неё. Позвать соседей? Вокруг никого.
— Эй, Степан Васильевич! — окликнула Катя.
Отзываться или нет… Нельзя не отзываться.
— Я здесь, на крыше, — сказал он шиферу.
— Я здесь! На крыше! — крикнул он, стараясь не сильно отрывать голову от холодного, влажного шифера.
— А я слышу, кто-то по крыше топает. Решила проверить, — донеслось снизу. — Помощь нужна?
— Нет-нет, всё в порядке.
— Телефон какой-то валяется… Это же твой.
— Да, мой! — разозлился он. — Мой!
Через плечо он увидел Катю, которая отошла от дома на несколько шагов и рассматривала его.
— Отсюда не скажешь, что у тебя всё в порядке.
— А что ты можешь поделать, — сдался он. — Ты же не Карлсон!
Он чувствовал, как тело неумолимо ползёт вниз. Гвозди рвали одежду, царапали живот и грудь.
— Ты сейчас упадёшь! — завопила Катя.
Он слышал, как она металась внизу. Бегала. Что бы подложить, подстелить?..
Он стал перебирать ногами, тщетно ища опору.
— Что же делать! — донеслось снизу.
Обернувшись, он увидел копну ветвей росшей возле дома калины. Оттолкнулся от крыши, чтобы упасть в этот куст, а не на бетонную дорожку и твёрдую землю. Закрыл глаза.
— Я тут в буфете мёд нашла, — сказала Катя, пододвигая к нему тарелку с медовыми сотами. — Не болит?
— Нормально. — Он стал кромсать соты ложкой и есть. — Меня в кружке самбо падать научили ещё в детстве.
На лице его было прочерчено несколько царапин. Бурели лёгкие ссадины. Падение с крыши обошлось для него много удачнее, чем для телефона. Ветки хлестнули, и бедром ударился. И локтем. Без переломов.
Катя сняла закипающий чайник с гнезда, не дождавшись, пока он отключится сам. Подлила в чашки. Поставила чайник на место. Опустевший неотключенный прибор зашипел, снова начав нагреваться.
— Сгорим, выключать надо. — Миша строго щёлкнул кнопкой.
Он решил пожить в доме подольше. Сообщил работодателям, что упал на тренировке, подозрение на перелом. Самочувствие же его, напротив, от свежего воздуха и загородной жизни только улучшилось.