Внутри ауры
Шрифт:
Яха надуто выдерживал молчание, но потом под напором сдался и крикнул в ответ:
— Помню!
— Помнишь, как ты подумал, что это мы померли и попали в рай?
Яха выкинул окурок и с тем же рвением развернулся и направился опровергнуть сказанное:
— Во-первых, я думал, что нас манят сирены, а не Бог! А во-вторых, я был изрядно пьян!
Все разом засмеялись.
— Как всегда, милый! — намекнула Лизи.
— А помнишь, — увлеченно накинулся Яха на друга, — как мы наконец причалили к побережью и притворились Магелланом и его командой
— Помню.
— Вы что, обдурили местных жителей? — посмеялся Кирилл.
— Мы так плохо выглядели, что они во все готовы были поверить. Ха-ха! — Яха отпустил затаившийся негатив и пустился в безудержный хохот. — Не, ну ты помнишь?! Помнишь их лица?!
Все были удивлены столь быстрой перемене в настроении Яхи. По щелчку пальцев он предстал абсолютной противоположностью себя трехминутной давности. Лишь Молдован кивал головой и продолжал гипнотизировать взглядом.
— Мы были самой крутой неуловимой бандой! Настоящими гангстерами! — гордо и манерно проявлял свой пафос Яха. — Будь сейчас мы такими молодыми, то в два счета расправились бы с этими бездарными Пиззздюками… Так их ведь кличут?
Молдован одобрительно подтвердил, но даже не изменился в лице, сохраняя холодное безразличие.
— Что вообще за прозвище себе дали… Сразу ясно: ни мозгов, ни веса…
— Они правда настолько опасны? — поинтересовалась Лизи.
Маша с Кириллом с открытыми ртами ждали комментария по этому поводу от первоисточника.
— На данный момент самая влиятельная, агрессивная, рвущаяся к власти мафия, — заключил спокойно Молдован. — С ними не может справиться ни правительство, ни международные конкуренты. Они подмяли под себя весь черный рынок, все террористические группировки, все полицейские участки штата. Они хотят творить беззаконие и хаос, но на каждую силу найдется большая сила. Таков закон жизни.
— Что-то они долго засиделись…
— Во все времена была мафии и были отморозки. Всем приходит конец. Просто пока не нашлось то, что их остановит.
Все задумчиво притихли, а Яха со всей серьезностью и осторожностью спросил:
— Ты точно уверен, что им нужен Ihticoyonpui? (пер.: пустота)
— Да. Они узнали про его силу и искали по резервациям. Мы должны вернуть священный корень туда, откуда он был изъят. Потому что, если он попадет в руки убийц, человечество может быть в опасности.
— Как они его могут использовать?
— Не знаю. Ihticoyonpui всегда несло в первую очередь разрушение и перерождение самого себя. Кто знает, каких границ достигнет разрушение в залитых кровью руках.
— Оно спрятано в яхте. Мы привезли все имеющиеся остатки.
— Значит все будет хорошо. Скоро мы избавим людей от божьего дара, который стал проклятием. Кстати, у нас еще десерт…
Молдован переключился вновь на другую тему. Разговор об Армагеддоне и человеческих злодеяниях его не прельщал. Он поспешно направился за очередным блюдом на кухню. Несмотря на набитые животы, гости с любопытством ждали очередного сюрприза от талантливого шеф-повара.
— Он всегда вкусно готовил, —
Молдован вернулся с двумя емкостями, накрытыми полотенцами для парникового эффекта. Запах домашней выпечки беспощадно ударил по вкусовым рецепторам, и чувство голода накрыло новой волной.
— Это шарлотка с черничным вареньем, — он презентовал первый румяный и пышный десерт. — Я специально пирог делаю немного жидковатым, чтобы не казался сухим…
Кирилл с Машей окончательно влюбились в доброго старика, который совсем не походил на криминального авторитета и кровожадного убийцу. Да и всем остальным персонаж показался очень эмпатичным и чутким.
— А это… — заинтриговал он, — национальное блюдо, рецепт которого передавался в моей семье из поколения в поколение.
— Плацынды! — щелкнул пальцами Яха.
— Точно.
Полотенце слетело с угощения, и перед глазами гостей предстали жареные круглые лепешки.
— Все исключительно с брынзой и зеленью. Каждый должен обязательно попробовать.
Молдован передал все на стол, и компания принялась за очередной прием пищи.
— Оно как хачапури! — подметила Лизи. — Я обожаю хачапури, но теперь буду любить больше плацынды!
Молдован лишь благодарно опустил голову. Яха отведал фирменного деликатеса, а затем пристально разглядывал своего товарища. Он был до глубины души поражен его трансформацией. Пират был знаком с совершенно другой личностью и теперь не узнавал в ней прежнего, казалось бы, вдоль и поперек изученного друга.
— Интересно? — уловил его взгляд Молдован.
— Конечно, — на этот раз Яха не испугался и оставался сосредоточенным на мысли. — Ты сам понимаешь, что я вижу перед собой другого человека.
— Я тоже перед собой вижу счастливого и свободного весельчака.
— Я всегда таким был, — поспорил Яха.
— Нет, — категорично отрезал Молдован.
Пират дерзко ухмыльнулся:
— Значит мы после всего пережитого все-таки сумели обрести покой? Как же у тебя это получается?
Яха пытался разоблачить товарища, вытащить спрятанную им жестокую правду наружу, вскрыть болезненный гнойник. Он знал этого человека убийцей, изгнанником, преступником. Молдован отвлекся и потянулся за небольшим походным рюкзаком.
— Я рисую, — он достал рисунки, сделанные самыми разными материалами. Какие-то на холсте, какие-то на обрывке бумаги, какие-то на салфетке. — Рисую облака. Каждый вечер я нахожу подходящий ракурс и запечатлеваю то, что сотворила природа. И в этот момент я будто участвую в процессе. Создаю. Бессмысленно, бесполезно, но все равно это происходит. Облака не имеют особого значения и тем бесподобны своей судьбой.
Он показывал сохраненные на память закаты, рассветы, черные тучи, проливной дождь. Перебирая странные творения, он заглядывал в глаза слушателей и те уже не могли оторваться: