Внутри и вне помойного ведра. Практикум по гештальттерапии
Шрифт:
Бен — один из основателей второй постоянной программы Изалена. К тому же он — спаситель Изалена, хотя некоторое сходство с Христом является чисто случайным.
Когда Изален проходил через кризис, и казалось, приходил в упадок, он взял в руки управление и назначил нужных людей на соответствующие места.
Первая программа была скорее предопределена к неудаче. Директором программы была Вирджиния Сатир. Она не соответствовала этой роли. Она не была "нужным человеком на своем месте", который является основой для любого правильного здорового функционирования общества или взаимодействия людей.
Вирджиния, я люблю тебя и безгранично восхищаюсь тобой.
Ты направила свою жажду знаний на понимание семьи, и, соответственно, боишься иметь семью сама. Твои мечты успокоиться остаются мечтами. Ты хотела дом больше, чем мой в Изалене. Нереализованные мечты. Ты хотела быть директором программы Изалена. Другая прогоревшая мечта.
Я допускаю, что в целом весь год изаленского безделья принес бедный урожай. В основном, эскаписты желающие уйти от действительности. Они пришли как чужаки и остались чужаками. Они полагали, что персонал ждет их и ожидали стать "направляемыми". Не знаю, сможет ли кто-нибудь еще сделать это лучше, но они определенно почувствовали себя заброшенными, когда после двух недель интенсивной терапии ты оставила их.
Одним из "сеятелей" этого "урожая" был Бад, который некоторое время был руководителем. Штат, и особенно Селиг, не приняли его. Они видели в его руководстве больше требования, силы и контроля, чем вовлеченность. Когда он ушел из-за развала хозяйства, или по каким-то другим причинам, Изален был близок к банкротству. На следующий год подключились постоянные жители и, действительно, приняли тяжесть на свои плечи. Они и Джон Фаррингтон, наш бухгалтер, вывели Изален из финансового тупика.
Другим основателем был Эд Маупин. Он был вторым директором программы второго года. Я неодобрительно относился к этому увлеченному созерцанием, хронически занятому, оторванному от реальной жизни человеку. Позднее, однако, я стал пересматривать свое мнение. Он растет. Он вкладывает себя в дело, приходит в соприкосновение с людьми и свою работу выполняет творчески.
Я рад был услышать. что Билл Шутц должен руководить. И я намеревался руководить. В нем было что-то от прусского офицера, но к тому же он был наблюдательным и опытным. Он является интеллектуальной губкой, но он более категоричен. Если бы он не чувствовал наблюдаемое, он не выглядел бы так мрачно. Неудивительно, что он написал книгу о радости, обычная психиатрическая экстернализация.
В основном, он делает из лучших побуждений, и это принимается во внимание. Он устраняется от организации и создает успех жилищной программе. И он делает, из этого "урожая" возник целый ряд прекрасных людей, которые идентифицировали себя с Изаленом. Стена между ними и штатом разрушена. Кроме Бена и Дианы, я люблю Джона и Анну Хейдер, все они крайне чувствительны и прекрасны. Еще сильного и реального Стефана и беспретенциозного интеллигентного любящего Сараха.
Полтора часа назад мы с Невиллем, южно-африканским радиологом, читали рукопись. Он преклоняется передо мной, и это неудивительно. Четырехнедельный семинар дал ему больше, чем десять лет терапии Райха.
Он увидел такое впервые. За окном залитый светом сутулый енот, которого я вижу, глядит большими коричневыми
Сейчас кусты вокруг моего дома растут гуще, и меня чаще посещают. Мой любимый посетитель — колибри, парящая и летающая прямо перед окном. Сегодня я обнаружил трех маленьких птичек. Они не летают, как колибри, или еще не научились летать их вертолетным трюком.
Коты бродят вокруг в изобилии. Как-то прошлым летом Т. Дж. лежал на палубе в агонии, очевидно умирая. Т. Дж. — это почтенный старый кот, глава клана. С большим усилием он медленно передвинулся на край палубы. Я пошел за Барбарой, девочкой Селига, мамой наших животных, но Т. Дж. ушел. Позднее я увидел его опять, гордо сидящего на подоконнике, никогда не просящего, но грациозно принимающего пищу, которая приходится ему по вкусу. Не как те жадные коты, те юнцы, которые пресмыкаются перед тобой, сидя под столом в страхе от покровительствующих гостю официанток.
Селиг благоговеет перед жизнью в любой ее форме, что я не вполне разделяю. Однажды у нас появилась большая гремучая змея в неоконченной каменной стене. Я убил ее. Когда прибыл Селиг, он возмутился.
Одно из моих ценных приобретений — проволочная скульптура "Мадонна с ребенком", сделанная им. Я поставил ее на палубу, где сквозь нее смотрел на голубое небо.
Однажды шторм снес ее за борт, вниз к крутому склону. Один из тех, кто проходит у меня семинары, спас ее, как мне казалось, рискуя своей жизнью. Селиг восстановил "Мадонну", и она стоит теперь напротив средневекового пророка, купленного в Вене, исполненная спокойствия, справа на подоконнике моей центральной комнаты, где я провожу лекции. Старые мостовые балки расходятся веером от входа к стеклянному фасаду. Потолок, также поднимающийся к фасаду, используется для картин и проволочной скульптуры Селига. Я удивляюсь, почему люди используют только стены для вывешивания картин.
Мои семинары проводятся в лоджии, лекции — в комнате. Уикэндовские семинары я провожу сейчас с непрофессионалами, и они, и все мои "явления", в большом спросе, с большим количеством записывающихся, чем это возможно. Я допускаю сейчас 70–80 человек. Я называю сейчас эти уик-энды своим цирком.
Ты думаешь, что с таким большим числом за один уик-энд нельзя чего-то достичь, но напротив. Я провожу несколько массовых экспериментов, но в основном, ограничиваюсь работой с одним человеком прямо в аудитории. Для моей работы в аудитории необходимо:
1) мой опыт; 2) бумажный носовой платок; 3) горячее кресло; 4) пустое кресло; 5) сигареты; 6) пепельница.
Мой опыт: Я думаю, что я — самый лучший терапевт по любому виду неврозов в Штатах а, может быть, в мире. Какое отношение это имеет к мании величия? Действительно, я хочу и страстно желаю вложить свой труд в любое исследование.
Но в тоже время я должен допустить, что не могу вылечить никого, что те, так называемые, чудодейственные лекарства, являются эффективными, но не много значат с экзистенциальной точки зрения.
Чтобы запутать дело еще больше, я не верю никому, кто говорит, что хочет быть вылеченным.
Я не могу дать это тебе. Я предлагаю тебе что-то. Если ты хочешь, ты можешь взять. Ты находишься, как сказал Кьеркегор, в безысходности, знаешь ты это или нет.
Некоторые из вас предпринимают длительное путешествие в Изален. И отдают с трудом заработанные деньги только для того, чтобы поглумиться надо мной, чтобы показать, что я не могу помочь вам, выставить меня как дурака, или продемонстрировать мое бессилие в создании мгновенных средств.