Внутри

Гатальский Евгений

Сэнди замирает в бочке. Другие девушки не останавливаются – по всей видимости, они обо этом знают.

– Поэтому ты работаешь здесь? – спрашивает Сэнди.

Девушка кивает.

– Сколько тебе платят?

– Семьдесят долларов в день.

Сэнди возмущенно стучит ногой. Виноградный сок попадает ей на блузку.

– Это же очень мало! Он в состоянии потратить огромные деньги на ресторан в Хосе⁴, но не в состоянии помочь бедной девочке?

Разумеется, моя Сэнди имеет в виду Папочку.

Девушка шмыгает носом и говорит:

– Я заработаю. Все честно.

Не хочу быть никому обязанной.

– Дело в другом. Лучше сделать доброе дело, чем инвестировать в бессмысленную роскошь. Правда, Олег?

– Правда, – искренне (но без фанатизма) соглашаюсь я.

Сэнди слезает с бочки. Виноградные отпечатки ее ног шлейфом следуют за ней.

– Как тебя зовут? – спрашивает она у девушки.

– Тая. Тая Фингертипс.

– Вот что, Тая, сейчас ты и я, мы вместе пойдем к мистеру Ашесу и попросим, даже потребуем у него деньги на операцию.

Никогда не воспринимал Папочку как мистера Ашеса. Из него же сыплется песок, а не пепел⁵.

– Может, лучше не стоит? – пугается Тая.

Тая выглядит так молодо, что кажется мне несовершеннолетней. Сэнди ободряюще ей улыбается, и она тихонько кивает головой.

– Олег, дорогой, ты с нами?

– Да. И… попробую еще раз позвонить Пауэрсу.

– Хорошо.

Сэнди и Тая идут впереди, я отстаю и слушаю длинные гудки. После уверенной поступи Сэнди и скованных шагов Таи остаются одинаковые виноградные отпечатки, трубку никто не поднимает. Девушки продолжают работу на солнцепеке, трубку никто не поднимает. Тая ищет, обо что можно вытереть ноги, но Сэнди хватает ее за локоть и ведет к двери.

Трубку никто не поднял.

– Что за вздор ты несешь?

– Жизнь человека – это вздор?

– Почему вы не вымыли ноги?

– Па…

– Сэнди, ты что, топтала виноград?

Кричит Папочка всегда отчетливо. Когда ему что-то надо, он перестает кряхтеть.

– А что, это запрещено? – спрашивает Сэнди.

Папочка кряхтит, что в топтании винограда есть особая техника, и что только с этой техникой необходимо топтать его виноград, но Сэнди перебивает:

– Помоги девочке. Ты же не обеднеешь.

Папочка окидывает взглядом Таю, которая боязливо прячется за спиной Сэнди.

– Деньги надо зарабатывать, – кряхтит Папочка, – а не получать их просто так.

Сэнди повышает голос:

– Пока Тая будет собирать те крохи, что ты ей платишь, ее брат может умереть! И в чем смысл такого заработка?

Затем моя Сэнди бросает взгляд на совсем смутившуюся Таю и добавляет:

– Семьдесят долларов в день… Ну ты и скряга!

Папочка что-то кряхтит про хамство Сэнди, про то, что он воспитывал ее и Клэр одинаково, однако из Клэр выросла достойная женщина, а Сэнди занимается псевдоискусством и цепляет в подворотне всяких славянских нахлебников.

Разумеется, я познакомился с Сэнди не в подворотне. И разумеется, я не говорю Папочке, что вчера его Клэр пыталась передернуть мне в моей машине. Я просто киваю Папочке – к его выходкам я давно привык.

Сэнди говорит Папочке, что под старость Папочка останется один и в нищете. Клэр захватит своими загорелыми ручками бизнес Папочки и избавиться от него так же, как сейчас избавляется от конкурентов на ювелирном рынке. Разумеется, Папочка и сейчас не молодой, под "старостью" Сэнди имеет в виду то время, когда Папочка начнет

ходить под себя. И разумеется, если учитывать характер Клэр, предсказание Сэнди имеет все шансы сбыться, поэтому Папочка против своей воли кряхтит, что подберет для Таи другой, более доходный способ заработка.

– Так бы сразу, – довольно отвечает Сэнди и идет на улицу, к бассейну, сполоснуть ноги. Тая возвращается к виноградникам – этот день, как я понимаю, ей придется доработать. Я тоже ухожу на улицу, чтобы не терпеть общество Папочки. Мне приходит сообщение в hooklove. Сообщение от Клэр. Я удивляюсь. Читаю сообщение, в котором Клэр во всех языковых изысках описывает, как же хочет меня. Этому я уже не удивляюсь.

5

Вечером служанка Папочки по имени Венди зовет меня и Сэнди к обеденному столу. У служанки тоже черный цвет волос, как у Таи, как у всех топтуний винограда, и я думаю, что у Папочки чересчур подчеркнутая любовь к брюнеткам.

Покойная тетя Лорен была блондинкой.

Клэр – брюнетка. Женщина в латексе – брюнетка. Я не знаю, в чем здесь связь, но брюнетки, определенно, приносят мне несчастье.

Таю тоже зовут к обеденному столу. Папочка становится добрее – слова Сэнди, видимо, оказали на него необходимое воздействие. Тая тоже брюнетка, и довольно милая, она никак не может принести мне несчастье, так что гипотезу о коварности брюнеток я мысленно и пока только на время разрываю в пух и прах.

Служанка подносит домашнее вино. То, что год, а может и два, настаивалось в подвале Папочкиного подвала. Тем временем в hooklove Клэр пишет, что мне и ей нужно срочно увидеться. Я просто отключаю интернет в телефоне и берусь за говяжью отбивную. Папочка терпеть не может свинину.

– Как тебя зовут? – спрашивает Папочка у Таи, и спрашивает, наверное, раз в третий.

– Тая.

– Тая… А фамилия?

– Фингертипс.

– Странная фамилия, – говорит Папочка и запивает какого-то моллюска собственным вином.

Да, Папочка деликатностью не отличается.

– Завтра будет ответ, – добавляет Папочка и отхлебывает еще вина. – Мои компаньоны готовят новый проект.

Никаких пояснений – трапеза продолжается в молчании. Папочка ничего не поясняет, когда рядом находится "славянский нахлебник". Я считаю часы, я хочу вернуться в наш с Сэнди домик на Пасифик Хайтс. Хочу почесать этого пушистого засранца Гейси за ухом. Конечно, перспектива быть вновь повешенным на пентаграмме меня не устраивает, но это лучше, чем ходить под тенью Папочки. Серьезно. Два дня в одном с ним доме длятся как две недели в Сан-Франциско. Я подумываю назначить встречу с искусствоведом – я все еще считаю, что мозги на пороге нашего с Сэнди дома, оказались по его вине – но контакты искусствоведа находятся у Пауэрса. А вот где находится сам Пауэрс?

Можно, конечно, воспользоваться влиянием Папочки, и через какого-нибудь знакомого из ФБР, который наверняка у Папочки имеется, выяснить о Пауэрсе все, что только можно выяснить. Папочка не обеднеет, как любит говорить Сэнди. Но, опять же, лучше я окажусь вновь привязанным к пентаграмме, чем окажусь в долгу перед Папочкой. Можно, конечно попросить Сэнди поговорить с Папочкой о поисках Пауэрса… но мы и так обязаны многим Папочке… Мы два дня проведем в его доме. И это уже очень многое.