Во имя любви

Ли Роберта

— Да? — подбодрила Джейн мужа. — Ты говорил…

— Не важно, — насупился он. — Мастерс приехал, я не хочу тебя задерживать.

Не оглядываясь, он прошел в библиотеку; но еще долго после ее отъезда мерил шагами комнату, с трудом осознавая открывшуюся перед ним ошеломляющую истину. Ему больше не о чем было размышлять. Чувства, которые охватили его, когда Джейн ушла с другим мужчиной, все поставили на свои места. Его ревность была вызвана не гордостью, но почти таким же первобытным чувством: желанием мужчины, чтобы женщина, которую он любил, принадлежала только ему.

Да, он

любил Джейн.

Он удивлялся тому, что не понял этого раньше. Как он мог влюбиться в Кэрол, когда всегда рядом была Джейн? Или же это авария так повлияла на его эмоциональную стабильность, что он был почти готов разделить свою жизнь с девушкой, которая так много требовала от него? Джейн, безусловно, тоже будет требовать все лучшее. Но не богатства и не положения в обществе, ее интересуют прежде всего его мысли и идеалы. Но даже теперь, когда он признался себе в своих чувствах, он не видел быстрого и счастливого разрешения всех проблем. Как заставить Джейн поверить ему, что он действительно любит ее? После его глупого и безрассудного увлечения Кэрол потребуется нечто большее, чем просто слова, чтобы заставить Джейн поверить, что слово «любовь» не утратило для него смысла!

Только за кофе Джейн призналась Джону, что ждет ребенка. Сначала ей показалось, что он не расслышал, что она сказала, так как он не пошевелился и не произнес ни слова; но когда она попыталась повторить сказанное, он пробормотал проклятие, а сигарета, которую он хотел прикурить, смятая, упала на стол.

— Николас уже знает? — спросил он.

Она покачала головой.

— Не говори ему! Поедем со мной, Джейн. Позволь мне позаботиться о тебе, позволь мне позаботиться о вас обоих! Как только ты получишь развод, мы поженимся, и я официально усыновлю ребенка.

— Я не могу. Это будет несправедливо ни по отношению к ребенку, ни по отношению к тебе. В любом случае Николас имеет право решить, как ему поступить.

— Он может обвинить тебя! Может заподозрить в этом ловушку, чтобы удержать его. Ты подумала об этом?

— Я обо всем подумала, — с горечью сказала она, — я так много думала, что у меня больше нет сил думать. — Она судорожно вздохнула и отодвинула стул. — Не возражаешь, если я поеду домой?

— Конечно нет. — Он тут же попросил счет, и до тех пор, пока его машина не остановилась перед ее домом, они говорили только на общие темы.

Со вздохом она вошла в холл и устало поднялась к себе в комнату. Выскользнув из вечернего платья и надев прозрачный пеньюар и белье, села перед туалетным столиком и стала вытаскивать шпильки из волос. Вдруг позади себя она услышала легкий шорох, дверь, соединяющая ее комнату с комнатой Николаса, открылась, она обернулась и с удивлением увидела в дверях мужа.

— Я ждал тебя, — сказал он.

— Какая-то особенная причина?

— Не кажется ли тебе, что ты слишком часто встречаешься с Мастерсом?

— Сегодня я первый раз вышла с ним, с тех пор как вернулась домой. — Ее голос был холоден. — И вообще, мы уже обсуждали это.

— То, что вы оказались в Париже в одно и то же время, было просто совпадением, не так ли?

— Жизнь полна совпадений.

— Но это такое

совпадение, которое мне не по душе. Должен сказать, что мне не нравится, что твое имя на устах каждого сплетника в этом городе.

— Мое имя? — вспыхнула она. — Что же тогда сказать про тебя? Тебе не кажется, что уже все в курсе, что ты проводишь с Кэрол все вечера? Что уже заключаются пари, как долго продержится наш брак? Но нет, в тот единственный раз, когда я выхожу с другим мужчиной, ты врываешься с криками, подобно упрямому мальчишке, который хочет съесть свое пирожное дважды! — Она повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, ее глаза сверкали. — Это не поможет, Николас. Каков соус для гусака, таков и для гусыни, и если ты думаешь, что все вечера я буду сидеть дома…

Остальные слова замерли на ее губах, она качнулась и закрыла лицо руками. Комната закружилась у нее перед глазами, ей показалось, что люстра падает прямо на нее. Она протянула руки, чтобы схватиться за стул, но Николас подхватил ее. Он понес Джейн к кровати и бережно положил. Даже при тусклом освещении было заметно, как она бледна, он никогда раньше не замечал, как она исхудала. Но ведь она почти ничего не ела, всегда только ковырялась в тарелке, с таким видом, как будто сам вид еды вызывает у нее отвращение. Он нежно растирал ее ледяные руки, поглядывая тем временем на телефон, раздумывая, стоит ли звонить доктору. Но постепенно кровь приливала к ее лицу, и, хотя она все еще лежала неподвижно, ее дыхание стало более глубоким.

— Джейн, — настойчиво позвал он, — Джейн, ты в порядке?

Она кивнула и попыталась отдернуть свою руку, которую он по-прежнему крепко держал.

— Я не знаю, зачем я все это говорил тебе, — продолжал он. — У меня нет никакого права указывать тебе, что делать, в то время как мое собственное поведение так отвратительно!

Его слова были так неожиданны, что она боялась верить тому, что слышит. Слишком часто в прошлом она вкладывала в слова Николаса свои собственные желания, и слишком часто ей приходилось разочаровываться.

— Не надо так удивляться, — горестно сказал он. — Именно это я и хотел сказать. Пока тебя не было сегодня вечером, я попытался разобраться с самим собой. — Он быстро и невесело рассмеялся. — Я понял, что вел себя как дурак. Слепой дурак!

— Не говори так, — прошептала она. — Ты был слишком сердит, что тебя вынудили жениться на мне. Я не виню тебя за это. Должно быть, я тоже вела бы себя не лучшим образом. Я помешала твоей женитьбе на Кэрол и…

— Слава богу, что ты это сделала!

Она недоверчиво взглянула на него.

— Это правда, — добавил он. — Женитьба на тебе — это лучшее, что я сделал за всю свою жизнь.

— Но Кэрол… как же Кэрол?

Неожиданная краска выступила на его скулах, но его глаза смотрели на нее твердо.

— Какими словами мужчина должен описывать свое безрассудное увлечение, чтобы не выглядеть ни дураком, ни грубияном? — Неожиданно он встал и отошел от кровати, теперь она почти не видела его в полумраке. — Когда я думаю обо всех тех вещах, что я сказал тебе, Джейн, как горько мне становится… Должно быть, я сошел с ума, что не понял моих чувств к тебе год назад.