Во имя отца
Шрифт:
— Да, это она.
Ежи хмыкнул:
— Да, твои боссы, похоже, неплохо играют в шахматы. Я думаю, они все правильно рассудили. Ведь она стала тебе только обузой, и русские решили, что ты её бросишь. Они не станут теперь брать её в расчёт. Отличная идея!
— Может быть, — задумчиво сказал Мирек, — но русские тоже отличные шахматисты. Я бы сказал, что они лучшие.
Ежи согласился с этим замечанием:
— Да, это так. Но у них есть один серьёзный недостаток: они часто недооценивают интеллектуальный потенциал противника.
Тут открылась дверь и вошла Марианна. Она
— С ней всё будет в порядке. Наталья присмотрит за ней. Мирек, я велела ей отправляться прямиком в кровать и пообещала принести что-нибудь поесть, но она хочет присоединиться к нам. Говорит, что не была в Польше с раннего детства.
— Это действительно так.
— Ну тогда я приготовлю такой ужин, чтобы он запомнился вам с ней на всю жизнь.
Она пошла к двери, но вдруг обернулась и посмотрела на него. В её глазах загорелся огонёк.
— Значит, я всё же была права.
Мирек почувствовал, что краснеет:
— Она всего лишь мой партнёр по работе.
Марианна понимающе улыбнулась:
— Я понимаю, конечно!
Она открыла дверь и вышла. Мирек спросил Ежи:
— Она умеет готовить?
Ежи усмехнулся:
— Подожди немного, друг мой, и ты увидишь нечто необычное. У неё масса разных талантов.
Они сели за стол уже ближе к полуночи. Аня успела поспать два часа. Испытав все на собственной шкуре и зная, через что ей пришлось пройти, Мирек был поражён тем, как быстро она смогла вернуться в нормальное физическое и психологическое состояние. Только в глазах, во взгляде ещё сохранялись следы усталости, граничившей с измождением. Она немного подкрасилась и была одета в юбку в красную и голубую полоску и белую блузку. Мирек никогда не видел на ней этих вещей раньше. Аня объяснила:
— Это Наталья одолжила мне, а моя одежда сейчас не в лучшем виде.
Он заметил:
— Все очень идёт тебе. Ты выглядишь, как цыганка.
— А я и сама начинаю чувствовать себя цыганкой.
Ежи решил, что в такой момент не подобает ужинать в скучной столовой. Так что теперь они сидели в гостиной, перед камином. Ежи и Мирек перенесли сюда небольшой стол и пять стульев, Наталья зажгла несколько свечей.
Вошла Марианна с подносом в руках. На нём стояло пять золотых стопок и большой кувшин. Она поставила поднос на стол и торжественно сказала Ане:
— Крупник в честь твоего возвращения в Польшу!
— Крупник? — непонимающе переспросила Аня, и все, кроме Мирека, ошарашенно уставились на неё.
Ежи спросил:
— Ты никогда не пробовала крупник?
Тут Мирек вмешался в их беседу.
— Она уехала из Польши в детстве и провела всю жизнь с людьми, которые не пьют.
Ане он объяснил:
— Крупник — это чистый спирт со специями и с мёдом. Это традиционный напиток охотников и путешественников. Они пьют его, когда возвращаются домой с мороза. Его подают горячим.
Ежи дал ей в руки стопку. Она понюхала и сказала:
— Пахнет вкусно. Чувствуется, что он очень крепкий.
Все остальные тоже взяли в руки по стопке. Ежи поднял свою и просто сказал:
— Добро пожаловать на родину, друзья! — Мирек пригубил из своей
Марианна надела белый фартук, который выглядел на ней нелепо, но ужин она приготовила просто отличный. Они начали с закуски: колбасы и карбоната. Затем они ели голубцы. Аня хорошо знала это блюдо, но не пробовала его уже много лет. У неё вырвался вздох восхищения, когда она съела первый кусочек. Она осыпала Марианну комплиментами, восхищаясь её кулинарным талантом. И сейчас это была уже совершенно другая Марианна, какую Мирек не видел раньше: уверенная в себе, знающая своё дело и ведущая себя без тени кокетства.
Мирек решил, что голубцы будут главным блюдом, но он ошибся. Когда Наталья собрала со стола грязные тарелки, появилась Марианна с подносом в руках, на котором дымились зразы, приготовленные в грибном соусе. Все запивали это блюдо токаем — прозрачным и сладким вином. Они выпили много вина и сказали немало тостов. Ежи спросил Аню, какую музыку она предпочитает, затем поставил мазурки Шопена. Для любого поляка сочетание вкусной еды, вина и музыки может иметь два последствия: либо беспредельную весёлость, либо уход в себя. Наши поляки впали в состояние грустной задумчивости. Они сидели вокруг стола при тусклом свете свечей и огня из камина, пили вино и слушали музыку. Все молчали, каждый думал о своём. Наконец, когда музыка кончилась, Ежи стукнул по столу и объявил:
— Слушайте, ребята, нам сегодня нельзя быть такими задумчивыми. Это вообще может привести к тоске. Мирек, ты слышал последние анекдоты из нашей сумасшедшей страны?
Мирек покачал головой, и Ежи улыбнулся:
— Ну так вот, слушайте самые новые. Жил-был в Варшаве человек, который однажды пошёл в магазин. Ему надо было купить только хлеба, а очередь была неимоверной. Стоял он, стоял, но тут вдруг все это ему надоело, и он ушёл из магазина, вопя: «Все, надоело! Я убью эту сволочь Ярузельского!» Но через два часа он вернулся. Кто-то спросил его: «Ну что, убил?» Тот ответил: «Нет, уж слишком большая очередь».
Все засмеялись. Наталья налила всем токая, а Марианна сказала:
— Я тоже слышала один анекдот на прошлой неделе. Настоятельница храма врывается в отделение милиции в ужасном состоянии и объявляет, что русские солдаты забрались в их обитель и изнасиловали монахинь. Она начала перечислять всех, загибая пальцы: «Сестра Ядвига, сестра Мария, сестра Лидия, сестра Барбара… только сестру Гонорату не изнасиловали». «А почему?» — спрашивает милиционер, настоятельница отвечает: «Потому что она не захотела».
Она первая засмеялась над анекдотом, а вместе с ней и Наталья. Громко захохотал Ежи. Но постепенно смех затих, потому что они заметили, что Мирек и Аня тихо сидят на своих местах.
— Вам что, этот анекдот не кажется смешным? — спросил Ежи.
— Ну… — протянул Мирек.
— Ну так как?
Аня тихо ответила:
— Я была монахиней.
Наступило полное молчание, слышалось только, как потрескивал огонь в камине. Марианна проговорила:
— Извините, я не знала…
Аня подалась вперёд и положила ладонь на её руку: