Во имя прогресса(Си)
Шрифт:
— Меня зовут Фремон Кастер, ваша светлость, капитан лучников графа де-Тарилера. В отставке. Направляюсь в лагерь вашей светлости. Вы же во Всадники не только молодёжь берёте?
Иль кивнул головой и тихо сказал:
— Мы всех берём, кто с добром к нам идёт, капитан, а потому и вас примем. Так что вы хотели сказать мне?
Капитан Кастер кивнул головой и ещё тише сказал:
— Давно это было, ваша светлость, я ещё мальчишкой был, а мне сейчас уже шестьдесят три года. Да, больше пятидесяти лет назад. Сам я родом из Западного Ромварена, из приморского города Солан-да-Кастера, оттого и фамилию себе взял такую. Так вот, ваша светлость, хотя сам я этого и не видел, но слышал, как о том взрослые говорили, а говорили они вот о чём, будто в трёхстах лонгах к западу от Солана приключилось вот что, разыгралось на море сражение. Большие парусные корабли, добрых три десятка, преследовали малые гребные галеры числом до семидесяти штук и догнали их в заливе Бейсак. Галеры эти развернулись и пошли парусные корабли, но с них было спущено три лодки с малыми детьми, которые
Иль улыбнулся и ответил:
— Вообще-то мне нравится ваше предложение, капитан, но давайте договоримся так, мы поговорим об этом утром.
Глава третья
Капитан Фремон Кастер
Наутро, хорошо выспавшись в своём будуаре, расположенном в передней части фургона, Иль вышел из него полуодетым, в чёрных штанах плотного сукна, малиновых тапках с загнутыми носами на босу ногу, с обнаженным смуглым торсом и лишь слегка ополоснув лицо вместо того, чтобы заняться собой основательно, то есть почистить зубы и побриться, ввалился в будуар отца Вастоса, расположенный на корме, простаивавший в эту ночь без дела. Четырёхосный фургон был шире обычного, три метра, и длиннее, целых пятнадцать метров, а потому был гораздо удобнее и представлял из себя гостиницу на колёсах с входом посередине. В середине фургона находилась туалетная комната, за ней, ближе к передней части, — кухня, она же столовая, с двумя холодильниками и шкафами, а за ней спальная Иля. Отец Вастос, который совершенно не умел готовить, сразу же указал Илю на кухню и сказал, что он будет спать рядом с ней, а себе забрал будуар на корме, рядом с которым располагался его кабинет, совмещённый с кладовой, в которой чего только не было сложено в двух шкафах и здоровенном ларе. Посмотрев на этот широкий ларь, Иль отворил дверь второй спальной и с порога заявил:
— Святой отец, я так полагаю, что если на ларь постелить пару тюфяков, то его можно превратить в хорошую кровать. Он широкий и крышка у него плоская, зато тогда из-под капитана Кастера уже никто не сможет ничего спереть. Кстати, ты ещё не проверял, что в нём хоть лежит?
Святой отец сел на кровати и почёсывая свою мощную, волосатую грудь, широко и сладко зевая ответил:
— Делать мне больше нечего, как в сундуки заглядывать. Наверное что-то лежит, только лично мне ничего не надо, я бродячий монах, сын мой, и привык довольствоваться малым. — После чего с насмешливой улыбкой поинтересовался — Что, решил прибегнуть к услугам этого ведийского Робин Гуда? Это дело. Только знаешь, Иль, если ему уже стукнуло шестьдесят три года, а это по земному считай все шестьдесят пять, так что одной только нановакциной нам будет не обойтись. Тут нужен наноробохирург.
Иль усмехнулся и сказал:
— Нужен, так нужен. В чём проблема? Дадим ему таблетку снотворного, поднимем на орбиту, а затем спустим вниз, вот и вся недолга. Как будто мы этого раньше не делали. Ладно, я пошел умываться и за завтраком объявлю…
Ни договорить, ни тем более выйти из будуара Иль не успел, так как отец Вастос, не смотря на свою полноту, умел таки двигаться со скоростью призового скакуна и таранной мощью вепря. Сорвавшись с кровати, он оттолкнул Иля в сторону и помчался в туалетную комнату, объясняя на ходу:
— Извини, сын мой, но на моей голове площадь бритья ровно в два раза больше, чем на твоей, так что подождёшь.
Через полчаса, оба чисто выбритые, благоухающие парфюмом и нарядно одетые, отец Вастос даже не поленился по такому случаю облачиться в свою парадно-выгребную серую рясу дорогого офицерского сукна и подпоясаться новенькой верёвкой, они вошли в таверну, где их уже поджидал чисто выбритый и тоже надраенный, как медный дарг, капитан Кастер и Иль крикнул:
— Трактирщик, подойди к нам, мы хотим заказать у тебя роскошный обед и продуктов в дорогу, а пока что вели подать нам большой кувшин самого лучшего шаргринского вина, солёный белый сыр, хлеб, зелень и три прибора! — После чего поприветствовал лёгким поклоном с поднятием руки к шляпе капитана и с радостной улыбкой сказал ему — Фремон, мы оба пьём воду только в том случае, если только тонем в реке, а поскольку мы прекрасно плаваем, то вообще никогда её не пьём. Это первое, что вы должны о нас знать,
Очень многие постояльцы уже проснулись и спустились из своих комнат в таверну, чтобы позавтракать. Были среди них и трое монахов-авридианцы в красно-коричневых рясах, тоже всем известные пьяницы. Один из них немедленно поднял свой кубок и крикнул громко и весело:
— Приветствую тебя, брат наш во Дессоре!
— И я приветствую вас, братья. — Ответил отец Вастос и рявкнул — Трактирщик, подай братьям моим во Дессоре, славным последователям святого воина-трезвенника Авридия самый большой кувшин шаргринского и побольше жареного мяса. Сегодня не постный день, чтобы они давились лепёшками. — После чего сказал, вы присаживайтесь, господа, а я пойду поговорю с братьями своими во Дессоре. — У трактирщика не оказалось шаргринского и он послал поварёнка к хозяину. Пока мальчишка бегал за вином, отец Вастос успел о чём-то переговорить с монахами-аридианцами, встал из-за стола и задрав подол серой рясы, под которой на нём были надеты отличные чёрные кавалерийские штаны, заправленные в ичиги, отстегнул с от пояса весьма внушительного размера кошель и смачно приложил его к столу, громко сказал — Это вам, братья, за добрый слова и хорошую подсказку. — Вернувшись к своему столу, он тихо сказал — Иль, я кое-что разузнал о тех монахах, которые почитают святым князя Кейдария Лернийского. Ладно, об этом потом поговорим, в дороге. — И тут же спросил капитана Кастера — Сын мой, ты умеешь править молламами и что самое главное, ухаживать за ними?
Капитан заулыбался и ответил:
— Конечно, святой отец. Плохой из меня был бы капитан отряда лучников его светлости графа де-Тарилера, если бы я не мог обращаться молламами, но больше всего я мечтаю выучиться ездить на них верхом. Поэтому и подался к вам.
Монах сосредоточенно покивал головой и погруженный в какие-то свои мысли рассеяно сказал:
— Дурное дело не хитрое, сын мой. — Затем встрепенулся, поняв, что сморозил глупость и поправился — Это я в том смысле, Фремон, что не боги горшки обжигают. Научишься, но сначала мне нужно будет привести твоё здоровье в порядок. Хотя на вид ты бугай просто редкостный, сдаётся мне, что почки у тебя пошаливают. Небось бывает, что порой моча красная, словно это вино? — Капитан как-то испуганно кивнул головой, а отец Вастос невозмутимо сказал — Это я по твоим глазам и сам вижу. Ну, с этой напастью я играючи справлюсь. Нынешней же ночью.
К отцу Вастосу тут же подбежал трактирщик и рухнув перед ним на колени, взмолился:
— Святой отец, вы не взглянете на мою Диверу, она уже две недели, как с кровати не встаёт. Я уже двух лекарей к ней привозил, да, они так и ничего не смогли понять, а ей всё хуже и хуже.
Монах сделал задумчивое лицо и тут же сказал:
— Вот что, граф, сделай заказ без меня, а пока повар готовить будет, я взгляну на больную. — И тут же спросил — Ещё есть кто больные поблизости? Только такие, которые не поносом маются, а серьёзно больны, со всякими там царапинами и обычные лекари справятся. От поноса лекарство простое, есть чистыми руками из чистой посуды, да, не набивать себе брюхо всякой дрянью.
Отец Вастос поднялся из-за стола и пошел к фургону за сумкой со своими снадобьями и лечебными амулетами, представляющими из себя комплект первой медицинской помощи для колонистов и космических десантников — диагностический компьютер, универсальная аптечка, лечебный компьютер с запасом нанопроцессоров управления и целым набором самых различных нановакцин. С его помощью прогрессорам удавалось не только лечить практически любые заболевания, но даже омолаживать пациентов, хотя и незначительно, примерно на тридцать процентов, но и это все ведийцы воспринимали, как самое настоящее чудо. Ну, а поскольку отец Вастос изображал из себя монаха-калебианца, то он ещё и сопровождал лечение своими молитвами. Профессор Стюарт в настоящее время был занят в числе прочего ещё и тем, что создавал новый, самостийный монашеский орден, небесным покровителем которого было решено избрать одного из самых почитаемых ведийцами святого — Эвтирия-чудотворца и даже пошил для монахов-врачевателей рясы ярко-зелёного цвета с красным крестом, нашитым на груди, и теперь засадил за парты первых сорок прогрессоров.
Спустился отец Вастос к ним через сорок минут и сказал, что случай был не такой уж и тяжелый, — у Диверы была самая банальная прободная язва желудка и уже наутро она будет совершенно здорова, а ещё через пару недель сделается совсем молодицей, так как она была женщиной бальзаковского возраста. На радостях трактирщик накрыл им такой стол, что отец Вастос, покрутив головой, позвал на помощь монахов, возвращающихся из Святых мест. Быстро прикончив все яства и выпивку, отец Вастос отправился в большую спальную, которую было решено на время превратить в госпиталь, а Иль вместе с капитаном Кастером пошли в хлев и стали заниматься молламами, но вскоре прибежал мальчишка и сказал ему, что святой отец не справляется, очень уж много на перегоне оказалось хворых. Графу пришлось срочно помыть руки и взяв свой лекарский баул, заняться лечением. Перегон они покинули только в половине второго и Иль, раздосадованный этим обстоятельством, как только они отъехали подальше, сказал своему спутнику: