Во имя Разума. Уникум
Шрифт:
– Тихо ты! Без паники. Вот навязалась на мою голову! Хорошо, нас никто не заметил – одни спины перед нами. Видно, все очень заняты.
– Но как мы здесь очутились?
– Телепортация, мгновенное перемещение в пространстве. Фантастику читала в детстве? Должна знать.
– Поэтому у тебя такой странный браслет? Откуда он взялся?
На них зашикали, замахали руками.
Впрочем, Владимир, к которому было приковано все внимание сотрудников, был в наушниках и в шлеме с проводами, глаза его были закрыты. Он был сейчас глух и слеп к окружающим, уйдя в себя, напряженный и сосредоточенный. От его шлема через компьютер
– Крылья, крылья пошли! – зашептал кто—то рядом восторженно. – Надо все попробовать. Жабры тоже не помешало бы проверить.
– Прямо как дьявол из преисподней! – откликнулся другой. – Как в страшном сне.
– С ума сойти! – поразился Вадим. – Просто издевательство над природой! Когда эта обезьянка очнется, она тут же умрет в ужасе от своего вида.
– Это ненадолго, – успокоил его сосед. – К сожалению, пока часа на два, затем Чара снова станет прежней.
Владимир снял шлем и взглянул на свое творение в клетке. Затем с торжествующей улыбкой повернулся к публике:
– Ну, как вам эти перевоплощения? Достаточно?
Все зашумели, задвигались, окружили клетку, делясь впечатлениями. Вадим поспешно, в нетерпении пробирался сквозь толпу к отцу. И тут Владимир увидел его, замолчал на полуслове и стал медленно подниматься с кресла.
– Сынок… Мальчик мой… Вернулся…
Схватив сына в объятья, сжимал, тискал его, ерошил ему волосы, ощупывал, как слепой, словно не веря, что это его сын, что это наяву.
– Где ж ты так долго пропадал, сынок?
– Потом объясню. Маму надо спасать! – выдохнул Вадим.
– Что?! – опешил Владимир. – Где она? Что с ней?
– Скоро узнаешь. Давай за мной!
И они стремительно выбежали из лаборатории. Вера бросилась следом, выглянула за дверь, но в коридоре уже никого не было. Они исчезли, испарились, будто провалились сквозь землю.
Часть 2. Правитель планеты
Глава 1
Машина легко и послушно мчалась по пустынной в этот ранний час дороге. Воздух был еще сырой, прохладный, в белесой утренней дымке. Восходящее солнце озарило верхушки березняка розовым золотом и обещало прекрасную погоду.
Вадим сделал последнюю глубокую затяжку, щурясь от дыма, и легким щелчком выстрелил окурок в открытое окно.
– Отец много потерял, – проворчал он. – Зарылся в своих бумагах – не оттянешь! А погодка—то будет нормалек – так и шепчет!
– Надо было все же его вытащить, – с сожалением вздохнула Нина. – Выходной есть выходной.
– На дачу? Клубнику сажать? – хохотнул Вадим. – Забудь! Сами справимся. Ты что, отца не знаешь? Он же не любит в земле ковыряться. Тем более у него завтра лекция.
Машину сильно тряхнуло на ухабе, и Нина поспешно схватилась за ремень безопасности – не отстегнулся?
– Не гони ты так, Дима! Не могу привыкнуть. Ты ж за рулем без году неделя.
– Дорога—то пустая, ма! Нормальные люди еще спят. А машина что надо! Королевский подарок! Вы у меня самые
– А после армии, может, и женишься, – прибавила Нина с улыбкой. – Невесту—то выбрал?
– Какую невесту, ма?! – скривился Вадим презрительно. – Окстись! В гробу я их видел, таких невест! Сами на шею вешаются, никакой гордости. Размалеванные лахудры с прокуренными голосами, а на уме – одна постель! А уж лексикон у них!..
– Тебе просто такие попадались. А скромных, порядочных девушек еще поискать придется.
– Да таких теперь нет. Времена не те, – отмахнулся Вадим.
– Ничего, встретишь еще. Вот вернешься с армии… Не испортили б тебя там. В армии народ всякий. Дедовщина эта еще…
– Все будет путем, мамуль. Не бери в голову. Я за себя всегда постоять смогу.
– Да на рожон там не лезь! А то я тебя знаю! Не больно—то маши кулаками. А то загремишь еще по статье какой—нибудь.
– Там же дисциплина, ма! – поморщился Вадим. – Не в колонию же отправляешь!.. Что—то ты у меня совсем расклеилась.
Вадим приобнял мать одной рукой. Нина прижалась к его руке щекой, тихонько всхлипнула.
– Ты это, мать, брось, – Вадим даже растрогался. – Со мной больше половины класса пойдет. Может, вместе и будем служить. Все будет в ажуре, не переживай.
– Да, конечно. Всего каких—то два года, – вздыхала Нина. – А потом хорошо бы к отцу в институт.
– А уж это уволь! Всю жизнь возиться с мышами да с пробирками! С графиками температур и всяких биоритмов. Не понимаю я отца. Он в своем институте скоро жить будет.
– Ты же знаешь, он сейчас работает над важным экспериментом.
– Ну да! – фыркнул Вадим. – У него, видите ли, родилась идея – усовершенствовать человечество! А то оно без его вмешательства деградирует и вымрет. Тоже мне, Господь Бог! Я отца, конечно, люблю и уважаю, но эти его идеи… Ничего у него не получится. Человек от природы ничтожнейшее создание, паразит. А уж мнит о себе – ого—го! Если же хорошенько покопаться, все эти идеи высшего предназначения во Вселенной – пустой звук, сотрясение воздуха. Сколько тысячелетий развивается гомо сапиенс, но в сущности все таким же приматом и остался – жадным, эгоистичным, самовлюбленным. А тут еще решили к рынку, к капитализму вернуться с его волчьими законами наживы и конкуренции – побольше урвать, повыше залезть, и каждый сам за себя. Законы джунглей. А отец все вчерашним днем живет, коммунистическими идеями: человек – это звучит гордо! Да что—то фальшиво звучит.
– Человечество просто еще не выросло из пеленок. Когда—нибудь оно начнет исправлять свои ошибки.
– Если доживет! – фыркнул Вадим. – Еще великий физик Нильс Борн сказал черте когда: «Человечество погибнет не в ядерном кошмаре, оно задохнется в собственных отходах». Я бы даже точнее выразился: в собственных нечистотах!
Нина неожиданно рассмеялась. Вадим подозрительно покосился на нее:
– Это ты сейчас над Нильсом Борном смеешься? Или надо мной?
– Просто эту фразу тебе отец цитировал, когда вы с ним спорили, как всегда. Ты вылитый отец! И мыслишь как он – о тех же проблемах человечества, только с другой стороны подходишь. Ты был бы просто незаменим в его проекте.