Во имя справедливости
Шрифт:
— Я тут в связи с убийством.
— Я так и знала, — кивнула женщина. — Очень интересно. А что это за убийство? Я что-то не помню, чтобы здесь кого-нибудь убивали. Мы же не в Мобиле и не в Пенсаколе с их наркодилерами! Говорят, туда по Мексиканскому заливу каждую ночь доставляют тонны кокаина! Иногда и сюда заезжают латиноамериканцы. Вот на прошлой неделе появились трое в костюмах с иголочки, да еще и с пейджерами на ремнях. Расселись тут как у себя дома и потребовали бутылку шампанского перед ужином. Пришлось посылать мальчика за шампанским в винный магазин. Нетрудно догадаться, что они тут праздновали…
— Нет, дело не в наркотиках, — сказал Кауэрт. —
— Уже пару лет. Сначала мы с мужем-летчиком приехали в Пенсаколу. Он все еще летчик, но больше мне не муж. А я приземлилась вот здесь.
— Тогда, может, вы не в курсе, что года три назад здесь убили девочку по имени Джоанна Шрайвер. Ее убийцей считают некоего Роберта Эрла Фергюсона.
— Вы о девочке, которую нашли у Миллерова болота?
— Да.
— Об этом я слышала. Это произошло как раз тогда, когда я приехала сюда с этим негодяем — своим бывшим мужем. Я тогда первую неделю стояла за этой проклятой стойкой, — невесело усмехнулась женщина, — и эта паршивая работа еще казалась мне интересной. А история с этой девочкой всех тут потрясла. Приезжали журналисты из Таллахасси и телевидение из самой Атланты. Тогда-то я и узнала, на что похож ваш брат журналист. Они все время сидели у нас в баре. А куда тут еще пойдешь? Два дня было настоящее столпотворение. А потом объявили, что убийцу поймали… Но все это было так давно! Вы, случаем, не опоздали?
— Я совсем недавно об этом узнал.
— Но ведь убийцу уже судили. Он сидит теперь в камере смертников.
— Я здесь как раз по вопросу о том, как он туда попал. Кое-что не сходится.
— Какая разница, сходится или не сходится! — тряхнув головой, расхохоталась женщина. — Желаю удачи!.. Подумать только, приехать из-за этого из самого Майами! — пробормотала она, отвернулась от Кауэрта с его пивом и больше не обращала на него внимания.
Утро было ясным. Солнце взошло быстро, словно торопясь высушить на улицах все лужи, оставленные накануне грозой. Жара усиливалась, но влажность воздуха не уменьшалась. Пока Кауэрт шел к своей взятой напрокат машине и ехал по Пачуле, рубашка у него на спине промокла от пота и прилипла к телу.
Казалось, городок прочно пустил корни в равнинную местность рядом с шоссе, ведущим в соседний штат. Повсюду виднелись фермы с полями. Апельсиновые деревья росли только южнее Пачулы, но Кауэрт заметил рядом с некоторыми домами стройные ряды каких-то других фруктовых деревьев. На зеленых лугах пасся скот. Судя по всему, здесь жили состоятельные люди, Тут стояли одноэтажные ранчо из красного кирпича или шлакобетонных блоков, на всех домах красовались большие антенны, а кое-где было даже спутниковое телевидение. По мере приближения к Пачуле вдоль дороги стали попадаться автозаправочные станции и работающие допоздна магазинчики. Журналист миновал торговый центр, неподалеку располагались пиццерия, продуктовый магазин, мелкооптовый магазин и ресторанчик. Кауэрт заметил в стороне от ведущей в город главной дороги немало аккуратных, ухоженных домов на одну семью, чьи обитатели, несомненно, добились в жизни кое-каких успехов и были вполне уверены в завтрашнем дне.
Центр города представлял собой три квартала домов. Тут были кинотеатр, офисы, магазины и пара светофоров. Тротуары блестели, но чему они обязаны своей чистотой — усердию муниципалитета или вчерашней грозе, Кауэрт не знал.
Репортер проехал сквозь центр, миновал магазины хозяйственных товаров и автозапчастей, а также закусочные и двинулся по узкой улице. Ему показалось, что здесь все выглядит
На крыльце домика стояло кресло-качалка. Сбоку лепился маленький курятник. Вокруг расхаживали куры, роясь в грязи. Дорога здесь заканчивалась. С другой стороны дома стоял старый «шевроле»-универсал с поднятым капотом.
Солнце палило нещадно. Где-то вдалеке тявкала собака. Земля перед входом в хибару была утоптанной, и бушевавшая накануне гроза не превратила ее в бурое месиво. Через дорогу от дома простирались поля, за которыми виднелась темная полоска леса.
Оглядевшись, Кауэрт проследовал к крыльцу, но стоило ему ступить на первую ступеньку, как из дома раздался голос:
— Стой! Чего надо?
Кауэрт замер на месте:
— Я ищу миссис Эмму Мей Фергюсон.
— Чего вам от нее надо?
— Мне надо с ней поговорить.
— О чем?
— О ее внуке.
Дверь в дом с почти отвалившейся москитной сеткой чуть-чуть приоткрылась. Из нее выглянула старая негритянка. Ее волосы были стянуты в тугой пучок на затылке. Худая, жилистая, она двигалась медленно, но уверенно — с таким видом, словно почтенный возраст и дряхлое тело причиняли ей лишь самые незначительные неудобства.
— Вы что, из полиции?
— Нет. Меня зовут Мэтью Кауэрт. Я репортер из газеты «Майами джорнел».
— Кто вас прислал?
— Никто. Я сам приехал. А вы — миссис Фергюсон?
— Может, и так.
— Миссис Фергюсон, я хочу поговорить о вашем внуке Роберте.
— У меня был очень хороший внук, но его у меня отняли.
— Я знаю и хочу вам помочь.
— Чем вы мне поможете? Вы адвокат? Адвокаты только навредили моему внуку.
— Нет, я не адвокат. Давайте присядем и поговорим. Я хочу помочь вашему внуку. Он просил меня поговорить с вами.
— Вы его видели?
— Да.
— Как с ним обращаются?
— Нормально. Конечно, ему плохо в тюрьме, но выглядит он хорошо.
— Роберт был хорошим мальчиком, очень хорошим.
— Я знаю, но все-таки…
— Хорошо, мистер репортер. Я сяду и выслушаю вас. Что вы хотите знать? Говорите.
Осторожно преодолев расстояние, отделявшее ее от кресла-качалки, старая негритянка уселась и кивнула на верхнюю ступеньку крыльца, где Кауэрт и уселся практически у ее ног.
— Миссис Фергюсон, меня интересуют три дня почти три года назад. Мне надо знать, что делал Роберт в тот день, когда пропала эта девочка, на следующий день и в тот день, когда его арестовали. Вы помните это?
— Я очень стара, мистер репортер, — фыркнула негритянка, — но еще не выжила из ума. Я уже почти ничего не вижу, но все прекрасно помню. Да и как же мне забыть эти дни!
— Поэтому-то я и здесь.
— А вы точно приехали, чтобы помочь Роберту? — прищурив подслеповатые глаза, спросила миссис Фергюсон.