Во имя справедливости
Шрифт:
— Ладно, — буркнул журналист.
— У вас тут каждый раз такой сумасшедший дом? — спросила Шеффер у Роджерса, одарив его ослепительной улыбкой.
— Нет, не каждый, — улыбнулся в ответ сержант, вновь взглянул на часы и добавил: — Вот мы тут с вами разговариваем, а время-то идет… — И он решительно направился внутрь тюрьмы, сокрушенно качая головой.
— В чем дело? — спросил журналист.
— Суета действует мне на нервы, — объяснил сержант Роджерс. — По-моему, в день смертной казни
— А по-моему, Салливан нарочно морочит всем голову.
— Вот в этом я с вами совершенно согласен.
— Куда мы идем? — спросил Кауэрт, когда сержант Роджерс свернул в незнакомый коридор.
— Старину Салли перевели в камеру поближе к помещению, где стоит электрический стул. Кстати, там рядом кабинет со всеми телефонами. Если казнь Салливана вдруг отсрочат, мы сразу об этом узнаем. Кроме того, Салливан в любой момент может позвонить и подать прошение о помиловании.
— А как он в целом?
— Сами увидите, — ответил сержант Роджерс, подвел Кауэрта к отдельной камере, перед дверью которой стоял стул, и удалился.
Подойдя к решетке, Кауэрт увидел, что Салливан лежит на стальной койке, уставившись в экран телевизора. Приговоренному обрили голову, и он производил впечатление живого мертвеца. Рядом с койкой стояли картонные коробки с книгами, одеждой и другими вещами Салливана, которые принесли сюда из камеры, где он сидел раньше. Заметив журналиста, заключенный уселся на койке, кивнул Кауэрту и потянулся с видом человека, только что пробудившегося от мирного сна. В руках у Салливана была Библия.
— Вижу, вы не очень-то спешили ко мне на казнь, мистер репортер. Отчего такое пренебрежение моей персоной?
Салливан затянулся сигаретой и закашлялся.
— Со мной приехали двое детективов из округа Монро. Они хотят поговорить с вами, мистер Салливан.
— Какая дерзость!
— Они хотят поговорить с вами об убийстве вашей матери и вашего отчима.
— Какая непростительная дерзость!
— Они хотели, чтобы я попросил вас с ними поговорить.
— Значит, по их мнению, я готов выполнить любую вашу просьбу? Вижу, это не только очень дерзкие, но и весьма недалекие люди. — Салливан вскочил с койки, огляделся по сторонам, схватился за прутья решетки и крикнул: — Сколько времени? Эй, кто-нибудь! Сколько сейчас времени?
— Время еще есть, — негромко проговорил Кауэрт.
— Ну да, конечно. У вас всех время еще есть! — прошипел Салливан. Отойдя от решетки, он прикрыл глаза и пробормотал: — А знаете ли вы, Кауэрт, как невыносимо щемит сердце с каждой прошедшей секундой!..
— Так позвоните адвокату.
— Вот еще! Я сдержу свое слово.
— Значит, вы не собираетесь?..
— Нет, не собираюсь.
Сделав несколько шагов, Салливан присел на край койки и подался вперед. Заговорщически подмигнув журналисту, он стал, хихикая, потирать руки:
— Расскажите мне лучше, как прошло интервью на Тарпон-драйв. Я хочу знать об этом все. По телевидению и в газетах не сообщают подробностей. Только общие слова. Лучше расскажите мне все сами.
— В подробностях?! — Кауэрт похолодел.
— Да-да, ничего не упускайте! И прошу вас описать все красочно, выразительно, прочувствованно!
Мысленно обозвав самого себя сумасшедшим, Кауэрт набрал побольше воздуху в грудь и проговорил:
— Они сидели на кухне. Их связали…
— Отлично! Превосходно! Как их связали, крепко?
— Им просто связали руки. Вот так! — продемонстрировал журналист.
— Замечательно! Продолжайте.
— Потом им перерезали горло. Все вокруг было в крови. Головы у них были запрокинуты. Вот так… Ваша мать сидела голой…
— Восхитительно! Ее изнасиловали?
— Не знаю. Там было столько мух…
— Чудесно. Они жужжали? Громко?
— Громко, — поражаясь собственному спокойствию, ответил Кауэрт.
— Они умирали мучительно?
— Откуда я знаю?!
— Ну подумайте хорошенько, Кауэрт. Как по-вашему, у них было время как следует осознать, что с ними происходит?
— Да. Наверное, да. Они были привязаны к стульям. Один наверняка видел, как убивают другого. Если убийца, конечно, действовал в одиночку.
— Он действовал в одиночку, — потирая руки, пробормотал Салливан. — Значит, их привязали к стульям?
— Да.
— Очень хорошо. Как и меня.
— Что?
— Меня тоже пристегнут к стулу и казнят, — усмехнулся серийный убийца.
— На столе лежала Библия, — прошептал Кауэрт.
— «Есть между ними такие, которые оставили по себе имя для возвещения хвалы их, и есть такие, о которых не осталось памяти…»
— Да.
— Отлично. Все как и должно было быть.
Внезапно вскочив на ноги, Салливан обхватил себя руками, словно пытаясь справиться с возбуждением. Мышцы у него на руках напряглись, на виске пульсировала вена, на бледном лице выступили красные пятна.
— Я вижу это, — прошептал он. — Я вижу их…
Воздев руки к потолку, убийца некоторое время стоял неподвижно, словно благодаря за что-то небеса.
— Ну хорошо. — Он опустил руки. — Дело сделано. — Его пальцы скрючились, как когти, драконы на предплечьях зашевелились. Усмехнувшись, Салливан взглянул на Кауэрта. — А теперь я вас премирую.